"Джоанна Кингсли. Любовные прикосновения" - читать интересную книгу автора

Хотя, по ее предположению, Марко почтил своим присутствием ее вечер, она не
заметила его вчера и теперь недоумевала, как это могло случиться. С близкого
расстояния лицо принца казалось нереально совершенным: гладкая кожа, точеный
подбородок, блестящие черные волосы, растущие надо лбом в виде треугольника
и зачесанные назад. Он более чем красив, размышляла Лари. Хотя в
действительности она не находила наманикюренное совершенство
Даниели-старшего таким же привлекательным, как чуть более грубая модификация
отцовских черт, проявившаяся в его отпрыске. Однако Лари не сомневалась, что
было множество женщин - в том числе и тех, на которых он женился, - у
которых сердце учащало свой бег, когда их взгляд обращался на него.
- Благодарю вас за приглашение, - машинально ответила она.
Даниели взял ее за руку и повел к длинному дивану, на противоположных
концах которого сидели две женщины.
- Полагаю, вы уже знакомы с Principessa...
- Да, мы беседовали вчера вечером, - ответила Лари.
Ребекка Даниели, в своем кремовом льняном костюме, имела вид
царственной особы. Ее золотисто-каштановые волосы были зачесаны наверх и
скреплены алмазными гребенками. На шее у нее переливалось ожерелье из мелких
изумрудов. Казалось, она выбрала туалет и украшения, учитывая, что они будут
выглядеть особенно эффектно на фоне светло-зеленых стен комнаты. Принцесса
наклонила свою длинную аристократическую шею в сторону Лари в знак
приветствия.
- Я же говорила вам, что хочу узнать вас получше, - сказала она, и ее
голубые, как лед, глаза сверкнули. - Ларейна... можно мне так называть вас?
- Или Лари - так называют меня друзья.
- Но ведь это мужское имя! Никогда не слышала, чтобы женщину звали
Лари!
Голос, в котором слышалось резкое неодобрение, исходил от женщины,
сидевшей на другом конце дивана.
Пока Лари старалась произвести хорошее впечатление и гадала, когда же
придет Чезз и спасет ее, вторая дама снова ушла в тень. Теперь Лари
хорошенько разглядела ее.
На вид ей было около семидесяти. Это была тяжеловесная особа, одетая в
бесформенное бордовое шерстяное платье без всякого намека на моду или время.
Оно могло быть сшито и двадцать, и шестьдесят лет назад. На голове у нее
возвышалась шляпа, которую, по мнению Лари, можно было расценить как шутку.
На соломенных полях, окружавших высокую квадратную тулью, словно тротуар
вокруг здания, среди веток с крошечными цветами из шелка сидела пара
искусственных малиновок. Или, может быть, это были чучела настоящих птах?
Под шляпой виднелось круглое лицо с тонким прямым носом, маленьким ртом,
словно заключенным в скобки между ярко нарумяненными щеками, и зелеными
глазами, слегка выцветшими от старости, как трава под солнцем в разгаре
лета.
Лари с трудом представляла себе, какое отношение эта женщина могла
иметь к Даниели. Ведь стиль и вкус имели для них чрезвычайно важное
значение, а у нее они, казалось, отсутствовали начисто. Не могла она быть и
их родственницей. В нескольких словах, которые произнесла пожилая дама, не
было ни малейших признаков итальянского акцента. Не было заметно в ней и
бостонского высокомерия, ясно слышавшегося в речи Ребекки Даниели. Тон ее
голоса был ровным, серьезным и немелодичным, что характерно дня людей,