"Джоанна Кингсли. Любовные прикосновения" - читать интересную книгу автора

- Если бы я даже и хотел, то все равно ничего не мог бы поделать, -
ответил он.
"Для нас или для страны?" Ответ, который прежде остался невысказанным,
возник в ее сознании, когда она легла в постель в одиночестве.

Когда Кат на следующее утро спустилась в столовую, горничная вручила ей
конверт, адресованный им обоим: ей и Милошу. Внутри лежала сложенная
записка, а в ней - визитная карточка Джина с печатью посольства. В записке
была выражена признательность за их гостеприимство и извинения за столь
ранний отъезд, "обусловленный неожиданными служебными обстоятельствами". Но
Кат показалось, что несколько заключительных слов, на первый взгляд довольно
невинных, были предназначены только ей: "Если я могу быть чем-нибудь полезен
вам, пожалуйста, без колебаний звоните мне в любое время дня и ночи". В
свете сделанного им признания его обещание выглядело не чем иным, как
завуалированным призывом в его объятия.
Кат сунула письмо в карман и не стала упоминать о нем при Милоше.
Проходя мимо одного из множества каминов, в которых в эти холодные зимние
дни слуги поддерживали огонь, она бросила письмо на пылающие поленья и
смотрела на него, пока оно не превратилось в черный пепел.
Но карточку Джипа с печатью посольства Катарина сохранила.
Отыграв в спектаклях по пьесе Йири, у Кат больше не было необходимости
уезжать из "Фонтанов". Впервые за многие годы новые пьесы не шли непрерывным
потоком. Театральная жизнь замедлилась, поскольку никто не знал наверняка,
как быстро меняющийся калейдоскоп политиков будет влиять на репертуар.
В конце февраля политический маневр, предсказанный Джином,
осуществился. Беспартийные были изгнаны из полиции. Массовые демонстрации
студентов и других либерально настроенных слоев населения были быстро
подавлены. Газеты, позволившие себе критические выпады по поводу этой акции,
были закрыты.
Каждый день Милош сидел возле радиоприемника и стоически слушал новости
о том, что коммунисты укрепляют свое влияние в правительстве. Потом он
уходил, чтобы почитать книгу или покататься на лошади.
- Неужели тебя это действительно не интересует? - спросила его Кат
однажды вечером, после того как он выключил радио.
- Я уже боролся, теперь пусть это делают другие, - ответил он.
- Но больше никого нет...
- Масарик по-прежнему там, - уточнил Милош.
Ян Масарик все еще оставался министром иностранных дел. Добрый друг
всех западных народов, он был к тому же самым популярным из всех чешских
лидеров. Его отец, Томаш Масарик, стал первым президентом провозглашенной в
1920 году демократической республики. В сердцах чехов он занимал такое же
место, как Джордж Вашингтон - в сердцах американцев. Его сына Яна тоже
любили и почитали.
- Но ведь Масарик один, - заметала Кат.
- Если я присоединюсь к нему, то нас будет только двое.
- Но ты вдохновишь других. Именно это ты привык делать и делал в тот
вечер, когда я впервые...
- Забудь о том, что я привык делать! Я уже не тот человек! - закричал
Милош и вышел из комнаты.
Да, подумала Катарина, того человека, которого она любила, больше нет.