"Джеймс Кейн. Бабочка" - читать интересную книгу автора

Ты только подумай, от чего ты хочешь отказаться в угоду проклятой
калифорнийской жаре. У меня просто волосы встали дыбом, когда ты рассказал
мне о той заброшенной шахте, и ведь она тоже является своего рода символом
нравственного падения этого парня. А что может дать тебе Калифорния?
Калифорния - это сплошное самодовольство и благополучие. Возможно, это и
неплохо, но только не для этого произведения. Так что приступай к работе, и
скоро сможешь выпустить хорошую книгу.
Итак, я снова взялся за перо, и дело стало продвигаться. Сначала
довольно медленно, но потом все быстрее. Мне пришлось прерваться ненадолго,
чтобы внести изменения в "Былое бесчестье", но вскоре я возобновил работу, и
вот наконец, после многочисленных правок и доработок, рукопись все же была
переписана начисто. Должен признаться, что перечитав ее еще раз, после того,
как была сделана окончательная правка, эта книга принесла мне большее
удовлетворение, чем я обычно испытываю от своей работы, и тем не менее мне
хотелось бы разъяснить свою позицию; ибо большинство читателей ассоциируют
меня с Западом, забывая, или, возможно, попросту не зная, что до приезда в
Калифорнию я начинал свою журналисткую карьеру на Востоке. К тому же
множество измышлений обо мне, появившихся в печати в последнее время,
привели меня к мысли о необходимости отказаться от того позитивизма, что
вошел у меня в привычку еще со времени работы в газете и стать менее
скрытным. В редакции мы отдаем предпочтение позитивным статьям перед
негативными; ненавидим публиковать опровержения, а когда такая необходимость
все же возникает, обычно стараемся сделать это как можно более кратко,
отделавшись по возможности всего несколькими строчками. Так что когда в
печати обо мне начали появляться ложные, хотя и не всегда лишенные смысла
предположения, я предпочел оставить их без внимания, так как имевшийся у
меня опыт участия в разного рода дискуссиях придал моей писательской шкуре
необходимую прочность и научил не обращать внимания на разные мелкие выпады
в мой адрес и не расстраиваться понапрасну из-за них. Но когда эти
измышления появляются с завидной регулярностью, а я по-прежнему никак не
реагирую на них и ничего не опровергаю, то в том, что в конце концов они
будут приняты за неоспоримый факт, из которого затем могут быть сделаны
далеко идущие выводы, мне придется винить лишь самого себя. Так что,
возможно, сейчас самое время обсудить некоторые из них и, разобравшись, что
к чему, сделать выбор в пользу истины.
Я не принадлежу ни к одной из литературных школ, ни "крутого
детектива", ни к какой-либо другой, и по моему глубокому убеждению все эти
так называемый "школы" существуют по большей части лишь в воображении
критиков и не имеют практически никакого отношения к реальности. Молодые
писатели часто подражают стилю какого-нибудь известного и любимого ими
писателя, как, например, поступал и я, отправляя своему брату письма в духе
"Ты же меня знаешь, Эл", с той лишь разницей, что главными действующими
лицами этих опусов были не бейсболисты, а армейские сержанты образца 1918
года. Мы замечательно копировали Ларднера, и отголоски тех литературных
упражнений можно найти в моей книге "Наше правительство", первый набросок
которого был написан в 1924 году для "Американ меркьюри". И все же настоящий
писатель не может написать полноценную книгу, постоянно оглядываясь на
кого-то, точно так же, как женщина не может родить ребенка, просто поглядев
на другую женщину с малышом на руках. Это сугубо интимный процесс, и плод
вынашивается внутриутробно, где он надежно изолирован от всякого рода