"Бернгард Келлерман. Сэнг " - читать интересную книгу автора

бурый. Медведи, тигры, волки - все хищники этих гор, казалось, смешали свою
кровь, создав эту собаку ростом с теленка и с вечно оскаленными зубами. На
базаре его звали Сэнг, по-тибетски "Тигр". Это был настоящий дьявол, но
неописуемо дикой красоты. Никогда раньше я не влюблялся в животное с первого
взгляда так сильно и так болезненно.
Сэнг лежал, прижавшись к земле, как тигр перед прыжком. Лопатки
выделялись под густой шерстью, а на загривке шерсть стояла дыбом. Но он не
прыгал. Он не мог. Это был несчастный калека, раздробленная кость его
сломанной передней правой лапы, размозженной в борьбе с волками, торчала
из-под кожи.
Когда-то он был караванной собакой. Еще недавно он провожал караваны из
Яркенда через льды Каракорума, пока несчастье не унизило его до общения с
этими недостойными псами базара. Теперь я понял его немыслимую злобу - этот
протест против судьбы, столкнувшей его так низко.
Сэнг хорошо понимал по-туркестански и по-тибетски, но все же я
попробовал с ним побеседовать по-немецки. Я объяснил ему, что понимаю его
несчастье. Его отвага не вызывает никаких сомнений - ведь волки нападают,
как известно, только стаей. Я выразил ему свое уважение и сожаление. И Сэнг
понял. Он слушал внимательно, жадно, так же как слушали любопытные, которые
столпились вокруг и удивлялись, как это европеец не считает ниже своего
достоинства разговаривать с псиной, покалеченной волками. А может быть, я
умел говорить по-арабски? Во всяком случае мы - Сэнг и я - поняли друг друга
очень хорошо. Злобный огонек в его глазах погас, вздыбленная шерсть
разгладилась. Он еще показывал зубы, но постепенно превратился из кусачего
дьявола в обыкновенную собаку. Когда я хотел к нему подойти, люди испуганно
потянули меня назад.
Мясные лавки в это время были закрыты, но рядом находилась булочная. Я
купил несколько хлебцев для Сэнга и предложил ему. Он подполз недоверчиво и
неуверенно: вдруг я плохой шуткой решил сделать его общим посмешищем? Все же
он съел хлебцы с благодарным взглядом, наблюдая за мной внимательно и
немного озадаченно. Он хорошо понял, что мои действия были необычными и что
в его жизни наступила какая-то новая эпоха. Отверженный и униженный, он
вновь почувствовал уважение со стороны человека.
Почти ежедневно моя дорога пролегала через базар, и я часто видел там
Сэнга, иногда даже дважды в день. Я угощал его хлебом или костями, взятыми с
собой из бунгало. Иногда он спал в тени какого-нибудь дома, даже во сне
сохраняя горестное выражение на морде и вздрагивая от боли в раненой лапе.
Услышав мои шаги, он немедленно просыпался. Он знал мои шаги. Потом он стал
отзываться на короткий свист, и всегда проходило всего лишь несколько
секунд, когда он вдруг откуда-то выныривал. Он выражал свою благодарность и
преданность, стоя передо мной, внимательно глядя и легко повиливая пушистым
хвостом. Иногда он недалеко провожал меня, сначала неуверенно, нерешительно
из опасения показаться назойливым. На базаре удивлялись нашей странной
дружбе. Торговцы, сидящие в своих лавках, наблюдая за возрастающим доверием
пса, подозревали во мне особенные чары. Таким образом, в глазах жителей Леха
я стал кем-то вроде святого.
Однажды случилось действительно необычайное: Сэнг появился вдруг у
ворот бунгало. Мой друг следовал за мной незаметно, прихрамывая, по крутой
тропинке. Между прочим, заживление лапы шло в последнее время очень успешно,
и, хотя раздробленная кость превратилась в жуткий узел с кулак величиной,