"Даниэль Кельман. Убить" - читать интересную книгу автора

вдруг все как-то странно замедлилось. И камень уменьшался, и автомобиль рос,
и он еще успел подумать, что недолго и промахнуться или бросить слишком рано
или слишком поздно...
Но камень попал прямо в цель. Нарастающая темная тень на голубом
стекле, и потом с мелодичным звоном...
Отскочил в сторону. Словно приземлился на что-то мягкое, пружинящее.
Описал маленькую кривую и отлетел на обочину.
И небо на стекле внезапно разорвалось, распалось на куски; это были -
да! - трещины... И стекло посыпалось, исчезая в черной растущей дыре... в то
время как машину заносило вправо, вбок, к другому краю. И вот она уже
нырнула под мост.
Он еще не выдохнул. Он повернулся и пустился бегом через дорогу. "Мерс"
оказался быстрее: когда он перебежал на противоположную сторону, тот
находился уже в десяти метрах, а может, дальше, далеко слева, и только
теперь завизжали тормоза. Там еще стояло дерево, но оно не посторонилось, и
капот машины с треском (он непроизвольно втянул голову в плечи) врезался в
него, смялся, расплющился, словно сделанный из мягкого материала, из
пластилина... Задние колеса прочертили на земле две кривые черные полосы и
продолжали вертеться, прокладывая путь, а хвостовая часть, багажник и нервно
раскачивающаяся антенна описывали полукруг вокруг дерева, машину стало
разворачивать, разворачивать, из-под колес брызгами полетела галька, на
одном из стекол блеснуло солнце, тормоза еще визжали, и потом "мерс"
оттолкнулся от дерева и отскочил обратно, к забору; забор заскрипел и начал
падать, завалился целиком (деревянный столб взметнулся вертикально в воздух
и на мгновение как будто завис, потом рухнул на самую середину дороги и
раскололся надвое по всей длине); птицы поднялись в воздух и с криком
закружились над машиной. Над замершей машиной.
Она стояла в палисаднике: задние колеса - в цветочной клумбе,
передние - на лужайке, под днищем - повалившийся забор. На капоте глубокая и
круглая вмятина, ветрового стекла как не бывало. Маленькое круглое облако
дыма, переливаясь, как бы само по себе поднималось в воздух и рассеивалось.
Стояла мертвая тишина. Кузнечики больше не трещали. Все замерло, везде, во
всем мире. Воздух рябил; словно маленькие волны бежали по асфальту. Птицы,
три дрозда, приземлились рядышком на лужайке.
Он выдохнул.
Он чувствовал, как набирал воздух и снова выпускал. Чувствовал, как
представшая перед ним картина - автомобиль, забор и три дрозда - оседала в
памяти. Отныне, с этого момента, она водворится там навсегда. Он это знал.
От удара дерево покосилось, согнулось словно травинка. Теперь одна из птиц
поднялась в воздух. И вдруг правая передняя дверь пришла в движение - очень
медленно, хоть ее никто не тянул, под собственной тяжестью. Распахнулась да
так и осталась открытой.
Он повернулся и дал деру. Уголком глаза еще успел заметить, как из дома
вышла женщина и бросилась к машине; в это же время на шоссе вдалеке
показалась другая; и вдруг залаяла собака и затрещали кузнечики: все снова
ожило. А он бежал. Опустив голову, уткнувшись глазами в землю, взгляд,
словно пригвожденный к попеременно выступающим кроссовкам; никто не должен
узнать его в лицо. "Нет, - подумал он, - это уж слишком. Никто не видел. Он
уложился секунд за двадцать. А с тех пор как вышел из дома, прошло тоже
каких-нибудь десять минут".