"Джеймс Келман. Перевод показаний" - читать интересную книгу автора

Да, забыл о том, что легло между нами.
Может и она тоже забыла.
Она вошла. Нет, не забыла. Это я сразу увидел. Не говорит со мной, и не
смотрит, а что я могу сделать, ничего. Она была с сумками, и теперь
разбирала сумки в комнате, две сумки, раскладывала вещи по ящикам, у нее был
стенной шкаф. У меня не было. Мои вещи все в одной сумке, где она, под
кроватью, у меня стенного шкафа нет, шкаф весь ее, все для нее, это ее
комната.
Я поздоровался. Она не ответила. Возможно, она и не слышала моих слов,
может я их только подумал, а не сказал, может я и вовсе не существую, только
в моем сознании, люди могут существовать так не существовать. Я отвернулся
от нее, посмотрел в окно, из этого здания, высокого, много высоких этажей,
шесть, семь, что-то так, я их не считал, может быть, сейчас посчитать, чтобы
занять чем-то ум, на высоте какого этажа мы в этом здании,
потому что она не смогла сказать мне, ну как ты, даже этого, ну как ты.
Может я существую только в моем сознании. Так что она и не может со мной
поздороваться! Нет! Я спросил ее, в чем дело. Сказал ей. Что тебе не
нравится? Что-то ведь, так что? Так я сказал.
Теперь она посмотрела, и я сразу увидел в ней отдаленность, в ее глазах
была отдаленность от меня, и большая.
Я улыбнулся. Может бросал ей вызов, наверное так. Я не хотел, чтобы она
причинила мне боль, знал, она это уже делала. Да, причиняла мне боль. Мы
были вместе уже недели, много недель, делились всеми делами, переживали их.
Что я мог об этом сказать, все, как было, любовь моя. Как поступают женщины,
если б я знал, я не знал, но мне тоже пришлось отвернуться от нее, смотреть
из окна, как там снаружи, уже темно, вот как она вернулась, так и стемнело.
Я молчал, глядя. И она тоже глядела в окно, где горы. Ночное небо. Как
высоко, еще выше, видишь, ее кресло у окна. Из этой квартиры красиво, моря
нет, мы не наблюдали парусных судов, мир лежит сейчас внизу, или, если на то
пошло, может лежать, ограниченный мир, там периметры, периметр, один из
смыслов этого мира, нашего мира, навязанного нам, нами самим, нашим народом.
Если бы мы могли куда-то уплыть. Я так ей сказал. А вдруг смогли бы, уплыть
отсюда, далеко, все вперед, вперед, в океан, в новые земли, сейчас
удаленные. Могли бы? Почему бы и нет, нас двое, наши жизни вместе. Так я ей
и сказал, может мы сможем куда-то уплыть.
Она не пошевелилась. Я ждал. Ночь становилась темнее и освещение в
комнате тоже, убывало, я не двинулся, чтобы нажать выключатель, ни она, ни
я, она могла сдвинуться, я не мог. Повисло мертвое молчание. Полагаю, что
так. Это могу сказать. Я сидел, мы оба сидели, я на кровати, она в кресле у
окна. Прежде, чем она ушла те несколько дней назад, я спал, а она сидела в
этом кресле, не могла уснуть, гадая, как я это сделал, почем это так. Я
сказал ей, а почему же и нет. Ты не ощущаешь вины, да, я не ощущаю вины, я
могу заснуть, очень легко. А я не могу, сказала она, так страшно устала, а
не могу. Она ждала, я ждал, да, тоже, чтобы она заговорила. Я бы рассказал.
Тогда, позже. Когда - тогда. В любое время, и не один раз, сколько угодно.
Но сначала должна была она. Ей следовало заговорить, это ее. Прошли долгие
минуты. Мы сооружаем собственных призраков, выдумываем их. Мы видим эти
черно-синие тучи и тени, все такое таинственное, люди, уже умершие в жизни,
живущие в наших мозгах. Вспоминаем, где мы тогда были, и проносимся сквозь
облака, такая у меня была мысль, может мне прыгнуть, да, прыгнуть я мог, она