"Роберт Кемпбелл. Расчудесный Хуливуд ("Хуливуд" #3) " - читать интересную книгу автора

- Четыре года назад я собралась, почистилась, протрезвела. И
отправилась за сыном.
- Сколько же ему было лет? Десять? Одиннадцать?
Казалось, она не в силах ответить на этот вопрос. Она поднесла руку к
горлу, словно слова застряли там, не пролезая ни туда, ни сюда.
- Но с ним же ничего не случилось, верно?
- Его там не оказалось, - выговорила наконец она.
- Убежал?
- Его продали. Старик его продал.
- Что?
Она заморгала, словно боясь, что он ударит ее за то, что она это
допустила.
- Мой свекор умер, но там нашлась старуха, ее звали Гранни Ауэрс, и она
сказала мне, что за полгода до моего приезда свекор продал Джона.
- Джона? Так ты его назвала?
- Я же не собиралась называть его в честь отца. -Ее рот скривился,
словно она надкусила нечто горькое. - Вот я и назвала его в честь моего
отца, а мой отец потом от нас отвернулся.
- Но кому продал его Янгер? И как это произошло?
- Просто продал за наличные каким-то приезжим, а верней, проезжим.
Вставь такой сюжет в книгу, вставь такой сюжет в кинокартину - и никто
не поверит тебе, подумал Свистун. Он вспомнил слова, сказанные ему однажды
Канааном: "Ребенка от шести до четырнадцати, мальчика или девочку, могут
доставить прямо тебе к порогу, не задавая никаких вопросов, и делай с ним,
что хочешь. И стоит это удовольствие две с половиной штуки".
- А откуда они приехали? - спросил Свистун.
- Из Центральной или Южной Америки. Из Мексики. Из Азии. Проезжая на
восток Штатов. Украли или купили за наличные.
Свистун взял еще один кусок ростбифа. Она бросилась ему в ноги, умоляя
о пощаде. А если отдаешь себя на суд другому, едва ли ты собираешься через
час после этого лечь с ним в постель. Она превратила его в конфидента, в
плечо, на которое можно опереться, в доброго дядюшку. Превратила его в
настоящего отца, взамен оказавшегося никуда не годным.
Женщинам кажется, будто с возлюбленным нужно обращаться именно так:
кормить его старыми историями, исповедоваться перед ним в былых грехах,
проверяя глубину его понимания, нежность его души, силу его чувств. Свистун,
однако же, относился к этому совершенно по-другому.

Глава шестая

Каждый день на протяжении пятнадцати с половиной лет он просыпался под
оглушительный звонок, ранним утром пробуждавший его ото сна и лишавший тем
самым единственного утешения.
Каждую ночь он лежал на нижней койке двухъярусных нар, глазея на
верхнюю, на которой спал какой-нибудь уголовник. В последнее время это был
грязный итальяшка по имени Мачелли. И, глазея, он мысленно восстанавливал
череду событий, заставивших его очутиться в таком дерьме.
Ему говорили, что он убил и зверски искромсал трех женщин. Его осудили,
его приговорили, его заперли в эту клетку. Вспоминая последний вечер,
проведенный в трактире "У Бадди", он так и не мог вспомнить, что отправился