"Роберт Кемпбелл. Волшебник Хуливуда ("Хуливуд" #4) " - читать интересную книгу автора

Западной Авеню, повернул опять, проехал полтора квартала на север и очутился
на стоянке возле "Королевского туза" - игорного дома, который он впервые
посетил почти полвека назад; верность собственным традициям и привычкам была
одной из основных черт характера, присущих Майку Риальто.
В клубе, увидел он, едва очутившись там, уже собрались практически
все - те, кого он мог бы назвать своими родственниками, тем более, что у
него не было родственников, - юные неофиты, только набирающиеся ума-разума,
явные уголовники, почтенные пенсионеры обоего пола... Они тасовали карты,
сдавали их, распускали веером в руке, в томительной и сладостной надежде на
успех они смотрели на свои карты, сквозь рисунок которых проступали долгие
годы сплошного невезенья.
Уолли Кип заметил Риальто еще на входе и, помахав рукой, щелкнул
пальцами. Это означало, что он призывает Риальто за свой стол.
Дьюи Мессина с длинным унылым лицом, похожим на морду лошади,
плетущейся последней в большом заезде, улыбнулся вновь прибывшему уголками
губ, не сомневаясь в том, что Риальто внесет свою лепту - в размере примерно
пятидесяти долларов - в его выигрыш. Мессина, подлинный волк покера,
человек, никогда не пасующий даже с последней мелочью на руках, лишь бы не
доставить удовольствия партнеру, человек, практически никогда не доверяющий
собственному чутью и, тем не менее, едва ли не каждый раз встающий из-за
стола в плюсе, не забыв при этом выразить свое сочувствие проигравшим, и
потому избавленный от всеобщей ненависти, как правило, сопровождающей
игрока, выходящего из игры с крупным выигрышем.
- Давненько не виделись, - в знак приветствия пробормотал Эб Форстмен;
буквальному смыслу его слов никто не придавал ровным счетом никакого
значения, потому что именно так Форстмен всякий раз приветствовал каждого -
даже того, с кем расстался всего пару минут назад, когда тому вздумалось
сходить в уборную.
Но, еще взволнованный недавними воспоминаниями и потерявший в связи с
этим отчетливое чувство времени, Риальто неожиданно возразил:
- О чем вы говорите? Мы виделись в прошлую пятницу, а сегодня
понедельник.
- Ну, и что же у нас получается? Трое суток? Семьдесят два часа? Чего
только не случается за семьдесят два часа. Возьмите хоть Берлинскую стену,
за семьдесят два часа ее разобрали до последнего камешка. А Польша...
- У нас тут что, политический клуб? - рявкнул Чак Уисси.
- ... она стала демократической страной практически за ночь. И никто не
говорит о политике, - возразил Форстмен. - Мы занимаемся проблемами
метафизики.
- Не спорьте, друзья. Ну что, Майк, сядешь за стол или так и будешь
стоять? - спросил Мессина.
- Сяду.
- Ваша сдача, Эб. Мы тут в карты играем - или как?
- Я ведь только и сказал, что за семьдесят два часа может измениться
весь мир, - сказал Форстмен. - Миллион людей рождается на свет за это время
и миллион людей умирает.
- А вот уж этого я и слышать не хочу, - опять вступился Уисси. - Такие
числа меня пугают. Моя математика начинается с туза и идет в сторону
уменьшения.
- А я и о людях-то только так думаю: сразу про одного или, самое