"Жозеф Кессель. Яванская роза" - читать интересную книгу автора

Там тиф заполнял трупами улицы и поезда, и умирающие пылали в
предсмертной лихорадке на ступеньках вокзалов. Там казаки атамана Семенова
сажали на кол целые деревни. Там дети замерзали прямо на глазах у прохожих.
Там смерть и пытка, голод и ужас стали для нас привычными.
Наши сердца - вернее, то, что под этим подразумевается, - не знали
больше ни сострадания, ни жалости.
И гнетущие сцены забылись, как только нанятый автомобиль повез нас в
центр города, и Япония с гравюры внезапно уступила место реальной Японии,
безобразно размалеванной в европейской манере, с военными, бюрократами,
полицейскими ищейками.
Красивые прически с гладкими блестящими буклями ритмично покачивались
под стук деревянной обуви.
Расшитые крупными цветами, насекомыми, с изображением солнца ткани
обтягивали женские фигуры. Проносились бегуны, впряженные в оглобли легких
тележек. Люди подходили друг к другу с улыбками и нескончаемыми поклонами.
Вековая почтительность, природная грация превращали их жизнь в некое подобие
изящного танца.
Но в действительности ничего из всего этого не трогало двух молодых
чужестранцев, кативших по Кобе. Боб рассеянно вытирал кровь толстой
китаянки, забрызгавшую низ его пальто. Я же думал о ванне, которую собирался
принять, так как наше переполненное пассажирами судно, имея ограниченный
запас воды, не предоставило нам таких удобств.
Ничто так не пресыщает, как разнообразие. Мы поистине насытились
открытиями. Пейзажи, климат, лица, обычаи - сколько всего мы повидали!
11 ноября 1918 года колокола в Бресте возвестили великую радость
перемирия. Наше транспортное судно покинуло рейд. И с тех пор вавилонские
постройки Нью-Йорка, равнины Среднего Запада, пустыня у Соленого озера,
ущелья и горы, чудеса Калифорнии, миражи Гавайских островов, прелести
Японии, трагические улочки Владивостока, бронепоезда Колчака, качка в Тихом
океане, сибирские снега - чего только не узнали мы за три месяца!
А алкоголь и игра, а драки и женщины!
И все это по окончании фронта, смертельной пляски воздушных боев.
Мы испытывали неистовую жадность: брать, коверкать, растрачивать и
отбрасывать все, что заключало в себе мгновенную и острую радость. Что до
прочего, то мы отдавались во власть судьбы.
Судьба пожелала, чтобы по окончании войны нам предоставилось самое
прекрасное путешествие из всех возможных, чтобы наша эскадрилья,
направленная на подкрепление войскам в Сибири, покинула Францию и с тех пор,
абсолютно никому не нужная, совершала прогулки между бретонскими берегами и
китайским побережьем. Мы считали это абсолютно естественным.
А также и то, что наша удача утопала в попойках, времяпровождении с
женщинами, безрассудствах.
Мы были пьяны оттого, что остались живы, что были слишком молоды и
отмечены знаками победы на нашей униформе.
Я говорю и от себя, и от Боба. Из всех наших товарищей мы были самыми
буйными. Ему, по крайней мере, все прощалось за то, что дважды он
возвращался на базу на коленях убитого пилота, управляя рычагами вместо
погибшего. Это может взвинтить нервы даже самого уравновешенного человека.
Мой случай был проще: я не мог обуздать свой темперамент, опасный для
меня самого и для окружающих. В двадцать один год жажда жизни в полном