"Вера Кетлинская. Мужество " - читать интересную книгу автора

да белки пушистой... Песцов десятками били! А нынче про песца и не слышно, и
лисицы нет. Дичь, и та выводится. Нет, гиблое здесь место, не человеческое.
И уж будь ваши начальники знающие люди, доверчивые - спросили бы
стариков-старожилов, другой выбор сделали бы... Ну, да мне здесь не жить.
Меня и не спрашивали. А вот вас полюбил я, так жалко.
Он поднялся, собираясь уходить, и Соне показалось - даже слезу смахнул.
Гриша сидел не шевелясь. Темнота уже пришла. Он тщетно расширял
невидящие зрачки. Соня встала, мимоходом погладила Гришины волосы и подошла
к старику.
- Дедушка, вы местное лечение знаете?
Старик пожевал губами, достал было трубочку, но раздумал и засунул ее
обратно в карман.
- Дак что ж. Вы пока, слава богу, здоровые, так ничего, живите.
Гриша вдруг подскочил, закричал не своим голосом:
- Какой черт "здоровые"! Дедушка, научите! Не вижу я! Опять не вижу!
Его трясло как в лихорадке.
Соня быстрым шепотом рассказала, что ребята стали слепнуть к ночи, что
врача все еще нет, что никто не знает, как лечиться.
Старик слушал молча и строго; весь вид его говорил, что все совершается
правильно, так и следовало ожидать: тайга мстит, и гиблое место, как
сказано, так и погубит.
- К ночи слепнет? - спросил он только.
- К ночи...
Гриша резко повернулся, спустил ноги с топчана и спросил:
- Ну, скажи, дед, что делать? Чем это кончится, ты же знаешь? Совсем я
ослепну или как? Что будет, то будет, но я хочу знать, к чему мне
готовиться.
Он казался совершенно спокойным.
- Обманывать не буду, - сказал старик. - До зимы бояться нечего. А зимы
бойся. Зимой ослепнешь. И все, кто глазами болеет, все ослепнут, так им и
скажи. И мой тебе совет: пожалей жену, если не себя. Ну куда ей, молодой, со
слепым мужем. Уезжайте, пока зима не ударила. Уезжайте, уезжайте скорей.
Молодости мне вашей, любви вашей жалко... Эх, да что говорить!
Он махнул рукой, нахлобучил шапку и быстро вышел, не прощаясь.
Соня села рядом с Гришей, прижалась к нему и затихла. Гриша сказал,
помолчав:
- Это же не может быть.
Потом, после долгой паузы, вскричал с гневом:
- Да что же, разве они этого не знали!
Много времени спустя он сказал тихим, примиренным тоном:
- Ну что ж, Сонюшка, будем спать. Поздно уже...
И Соня долго слушала, как он ворочался, вздыхал, скрипел зубами. Потом
заснул. Среди ночи он разбудил ее. Она не видела лица, но слышала рядом с
собой его учащенное дыхание.
- Соня, - сказал он, обнимая ее и приникнув щекой к ее плечу. - Соня,
лучше я буду слепым, но большевиком, чем зрячим подлецом. Да, Соня?
Они долго не засыпали, лежали, обнявшись, и убеждали друг друга, что
все еще будет хорошо, что не может быть, чтобы их привезли сюда на гибель,
что главное - не сдаваться.