"Вера Кетлинская. Мужество " - читать интересную книгу автора

все комсомольцы делают утреннюю зарядку и совместно проводят свободные часы.
В июле, наконец, приехал врач. В пенсне и с ящиком медицинских книг. И
с неуживчивым, ворчливым характером, который, как скоро выяснилось,
прикрывал неудержимую доброту его одинокой души. Он не одобрил и не запретил
хвойную настойку, но в тот же день накричал, не стесняясь, на Вернера и
Гранатова, требуя, чтобы комсомольцев кормили овощами. Ему показали наряды и
телеграммы. Он пробурчал: "Скорей, скорей надо, из телеграммы борща не
сваришь", - и открыл врачебный прием в пустующей комнате Тараса Ильича, так
и пропавшего в тайге. Больница еще только строилась.
Круглов видел, что у "медицинской" избы с утра выстраивается очередь. И
в этой очереди стоят самые отъявленные лодыри, самые распущенные завсегдатаи
Пака. Андрей прошелся вдоль очереди, расспрашивая. Каждый жаловался на боли,
на общее недомогание, на загадочные симптомы неведомых болезней.
Он зашел на прием.
- К маме захотелось, соскучились? - сердито глядя поверх пенсне,
крикнул ему врач.
Круглов представился.
- А! Начальство, значит? Ну, ну, извините. Хорошо, что зашли.
Он рассказал, что ежедневно отклоняет просьбы о справках на отъезд по
состоянию здоровья. Просят справки не те, кто действительно болен, а те, кто
болен скукой.
- Скука! - крикнул он и машинально выслушал легкие Круглова. - Хрипите,
молодой человек. Хрипите, а лечиться не приходите... Ску-ка! - повторил
он. - Займитесь, займитесь ими. Безобразие! Девушек мало. Балалаек нет,
гармошек нет. Я бы знал - вместо аптечки волейбольные мячи привез бы. Игры
нужны, музыка! И брить, брить, брить всех подряд, в обязательном порядке!
Вечером Андрей пошел в обход по лагерю. В холодные вечера он любил
подсаживаться то к одному костру, то к другому. Его радовали рассказы,
песни, сказки, споры, мечтания. Это была жизнерадостная душевная болтовня
обо всем понемногу. Но сегодня костров не было.
Часть комсомольцев веселыми группами расположилась над берегом Амура.
Круглов пошел по шалашам.
В полумраке, на нарах и прямо на полу, вповалку лежали парни. Их было
человек двенадцать. В рабочей одежде, в облепленных грязью сапогах или в
рваных ботинках, перевязанных веревочками, они с цыгарками в зубах валялись
на смятых постелях и пели протяжно, нудно, без удовольствия:
Позабыт, позаброшен с молодых, ранних лет...
Андрей осветил их спичкой: - Да что вы это, хлопцы?
- Отдыхаем, - зло сказал кто-то. Песня тянулась.
Андрей попробовал заговорить, но вялый голос откликнулся:
- Не мешай. Видишь - люди заняты.
В соседнем шалаше играли в очко. Увидав Андрея, метавший банк бородатый
парень торопливо сунул под себя новенькую колоду. Андрей с трудом узнал в
этом парне Николку.
- Картеж развели? - раздраженно спросил он.
- В театр ходили, да не понравилось, - ответил Николка, глядя на Андрея
злым, вызывающим взглядом.
- Отдай карты. Комсомолец!
Парень, не возражая, порылся в тряпье за спиной и протянул истрепанную
колоду.