"Вера Кетлинская. Мужество " - читать интересную книгу автора

- Другая бригада первые или наша первые? Кильту была первый, теперь
первый нет. Теперь наша первый?
Она хотела знать, какое место они занимают в соревновании. Монтеры ни с
кем не соревновались. Мооми смолчала, но огорчилась.
Круглов организовал соревнование монтеров с монтажниками, и Мооми
каждый день требовала объяснений - кто первый.
- Вот видишь, - говорил Морозов, когда Андрей делился с ним
наблюдениями, - что значит труд, если он дело чести и славы. Каждый наш
паренек обогащается душой, вырастает в настоящего, нового человека. И Мооми
станет им, перескочив в несколько лет через целые века развития.
Наступил день первого празднования, первых итогов.
Незадолго перед тем прибыла партия мужских костюмов, и Морозов
специально задержал их выдачу, чтобы приодеть комсомольцев к празднику. Он
сам помогал выдавать и каждого парня уверял, что костюм удивительно к лицу.
Костюмы были все одинаковые, из синей грубошерстной материи.
- Тысяча братьев! - смеялся Морозов, оглядывая парней, которые вдруг
все сделались похожими друг на друга. И жалел девушек: - А вам, сестрички,
ничего не досталось!
Но девушек он привлек к делу, которое пока держалось в строгой тайне.
Девушки писали какие-то билетики, что-то мастерили из веток в Катином
шалаше. Шалаш запирался на засов - кроме Морозова и Круглова, туда никого не
пускали.
День начался как всегда. До пяти часов работали. Никто не знал, что
будет, но все чего-то ждали.
И вот, наполнив вековую тишину, раздался новый, странно знакомый и в то
же время непонятный звук. Набирая силы, звук все расширялся, разносясь по
участкам работ, свободно летя над ширью Амура, забираясь далеко в тайгу и
вспугивая озадаченных птиц. Что это? Отвыкший слух ловил что-то знакомое.
- Да ведь это гудок!
- Ну конечно, гудок! Гудок!
Ну как можно было не узнать сразу - ведь гудок это! Гудок! Гудок!
И сотни людей, бросая лопаты, пилы, топоры, не разбирая дороги, по
ямам, по бурелому, сломя голову бросились к лесозаводу.
Тоненькая струя пара вилась в чистом небе у первой заводской трубы, и
вибрирующий протяжный гудок победно кричал небу, тайге, Амуру, людям: "Я
здесь, вот я какой! Слушайте! Уважайте! Никто из вас меня не перекричит!"
Тысячи молодых глаз смотрели вверх, на струйку пара и в прозрачный
воздух, где носился этот полузабытый, родной, возглашающий победу звук.
Когда он смолк, Сергей Голицын крикнул вне себя:
- Еще! - и даже не заметил, что в его глазах дрожат слезы.
- Еще! Еще! - поддержали другие.
- Громче! - кричал Петя Голубенко.
Снова, послушный воле своих создателей, заорал во всю силу гудок.
И комсомольцы, обнимаясь, размягченные волнением, слушали вибрирующий
голос как чудесную песню.
А вечером ждали света. В восемь часов тридцать минут электростанция
обещала дать свет.
Никто не уходил от шалашей. Распахнув двери в душную ночь, сидели во
мраке и ждали. Нетерпеливые щелкали выключателем, проверяли, хорошо ли
ввинчена лампочка.