"Вера Кетлинская. Мужество " - читать интересную книгу автора

Сергей от нечего делать тоже заснул, решив подождать смены бригад. Но
потом побоялся, что и новая бригада не поверит ему.
Через два дня он не выдержал и снова пошел к паровозу. Это было уже на
Забайкальской дороге. Машинист и помощник были комсомольцы и славные ребята.
Но когда он попросился на паровоз, машинист сказал твердо:
- Я бы с удовольствием. Только, сам знаешь, посторонним не разрешается.
Посторонним... От злости сдавило горло. Это он-то посторонний? Сопляки,
формалисты, идиоты!
От скуки Сергей попробовал ухаживать за ивановской комсомолкой Соней
Тарновской. Соня была очень мила и пригласила его в свой вагон. Но там
выяснилось, что она по уши влюблена в поэта Гришу Исакова; Исаков, как
говорили, был настоящий поэт, печатался в областной газете под собственной
фамилией. А Соня даже не пыталась скрыть свою влюбленность. Сергею это
показалось противным, он ушел, ничего не сказав, хлопая дверьми. И
волей-неволей завалился спать.
- Давно бы так, - приоткрывая глаза, сказал Пашка, - потом будешь рад,
что выспался.
А Соня Тарновская даже не заметила ухода своего гостя. Гриша Исаков
написал стихи. Он всегда читал свои стихи сперва одной Соне, потом Соне и
Клаве, а затем кому угодно.
Но как уединиться в вагоне, где битком набито народу? Вышли в тамбур.
Гриша прочитал стихи под лязг колес, потом они поцеловались, и Соня позвала
Клаву. Клава выслушала, одобрила, сразу побежала обратно и крикнула на весь
вагон:
- Хлопчики! Собирайтесь все вместе! Гриша прочитает стихи!
Гриша поломался для фасона - шумно, мол, качает, будут мешать. Потом
прочитал. Это были стихи о том, что представлялось им всем в еще неясном
будущем, к которому они приближались:

...Мы будем строить город из бетона и стекла,
Амур-реку скуем, чтоб в берегах текла.
Мы принесем в задумчивость таежной тишины
Прекрасное содружество упорства и мечты.

Клава повторила мечтательно: "Прекрасное содружество упорства и
мечты!" - и затихла, закинув руки над головой.
Сема Альтшулер вежливо обратился к ней:
- Ваш товарищ - настоящий поэт. Поверьте моему слову, у него будущее.
Клава охотно поддержала разговор:
- Он все видит и чувствует. Ведь для поэта главное - чувствовать.
Правда?
Сема почему-то растерялся и не ответил. Он ругал себя потом весь день,
но возможность разговориться была упущена, а теперь даже стыдно подойти к
девушке, - что она подумала о нем? Что он неуч, невежда, дурак?
Вечером он слышал, как в сонной тишине вагона говорила Клава:
- Девушки, посмотрите, какая река. Что это за река? Широкая-широкая и
быстрая-быстрая.
- Это Шилка, - вдруг откуда ни возьмись вынырнул Калюжный.
- Шилка? Спасибо, - сухо и как будто разочарованно сказала Клава.
Генька вернулся в свое отделение и сел в углу, насупившись.