"Вера Кетлинская. Мужество " - читать интересную книгу автора

Отряд пошел не по речке, оставшейся где-то сбоку, а напрямик через
тайгу, еле заметными тропами. В тайге местами еще лежал почерневший снег, но
весна уже торжествовала, сочась томными, сладкими древесными запахами. И
хотя спутавшиеся ветви деревьев были черны и голы, чувствовалось, что весна
уже колдует над ними и не сегодня-завтра все это воспрянет, распустится,
расцветится весенними нежными красками.
Идти было тяжело. То и дело перелезали через вывороченные бурями
деревья. Ноги вязли в болоте. Чавкала под сапогами вода. Ботинки Епифанова
уже насквозь промокли, но Епифанов безмятежно шагал своей флотской
развалочкой, восторженно втягивая в ноздри весенние запахи и поглядывая
вокруг с жизнерадостным любопытством. В начале пути переговаривались,
шутили. Потом устали, пошли молча.
На исходе третьего часа впереди мелькнул просвет. Еще сотня шагов - и
показались штабели бревен.
- Пришли, - сказал Тарас Ильич.
- При-шли-и! - заорал Сергей и побежал вперед. Усталости как не бывало.
Все побежали за Сергеем, один Тарас Ильич продолжал шагать неторопливой
размеренной походкой привычного к ходьбе человека. Комсомольцы бежали,
перепрыгивая через бревна, обегая штабели.
Снова они услыхали рокочущий шум воды, потом вдруг открылось глазам - в
низких берегах, обмывая затопленные кусты, несется небольшая и бурная горная
река. И весь ее правый берег, сколько видит глаз, - в поваленных очищенных
стволах.
Комсомольцы жадно пили вкусную студеную воду. Закусили хлебом; немного
отдохнули. Сергею хотелось спросить Тараса Ильича, что надо делать, но
самолюбие помешало - как-никак он начальник партии, а Тарас Ильич только
проводник. Да и мудреного ничего нет.
- Вали в воду! - крикнул Сергей и со всей силой толкнул ближайшее
бревно. Бревно подскочило и тяжело плюхнулось в воду, взметнув серебряные
брызги. Всем понравилось. Один-другой, развлекаясь, схватились за бревна. И
пошло. Не то работая, не то играя, комсомольцы наперегонки сталкивали в реку
пахучие, верткие, скользкие стволы.
Тарас Ильич остался в стороне. Он растерянно улыбался. Казалось бы, он
знал в этой работе все, что только можно знать. Он мог безошибочно сказать,
какие мускулы будут после нее болеть. Он знал, в каких местах появятся на
ладонях свежие мозоли. Он знал все возможные случаи, осложняющие работу, -
то зацепится корявое бревно, то рухнут разом несколько, то щепа занозит
руку. Но он не знал, не догадывался, не мог даже предположить, что в этой
работе есть радость, игра, увлечение...
"Ну, я пойду", - сказал он сам себе... и остался.
Комсомольцы забыли о нем. Только Епифанов азартно крикнул:
- Давай к нам, отец! Гляди, как пошло!
Непрерывно шлепались в воду бревна, воздух серебрился от брызг.
Тарас Ильич не ответил Епифанову. Какая-то глубокая обида за себя
поднималась в нем при виде этого неожиданного веселого порыва молодежи.
Но молодежь не знала, как работать. Парни сталкивались, толпились в
одном месте, мешали друг другу. Тарас Ильич оживился, вмешался, накричал на
одного, убедил другого, расставил людей правильно.
- Вот так-то лучше, - сказал он Сергею.
- Ничего, научимся, - подмигивая, ответил Сергей.