"Вера Кетлинская. Мужество " - читать интересную книгу автора

Нанаец закивал головой. Старая нанайка быстро заговорила с молодой, и
обе чему-то смеялись.
- Большой калым польза есть, - сказал нанаец. - Малый калым плати -
первый год халат шей, унты шей, все купи, все шей. Большой калым плати -
пять лет ничего не шей. Наймука много халат давай, одеяла давай, все давай.
Богатый. Сегодня жену хорони - богато хорони. Дочка замуж давай - тоже
богато давай.
- А Хайтанину какое дело?
Нанаец плюнул и потянулся к своей трубке.
- Комсомол кричи нельзя, - сказала старая нанайка не то возмущенно, не
то вызывающе. Молодая фыркнула и выбежала из комнаты.
- Это везде так, - сказал Парамонов. - Здесь еще хорошо. Не добрались.
Скоро и тебя раскулачат. Голоса лишили? А теперь и дом заберут. Ты кулак.
Торговал. На Сунгари лодку гонял. Китай ездил, товар привозил, продавал.
- А твоя торговал, Степан торговал - ничего? - обиженно возразил
нанаец.
- Так разве нам хорошо? Плохо тебе, плохо всем, - сказал Парамонов. -
Хайтанин задавил. Интеграл задавил, - он вдруг улыбнулся, вспомнив про
сидящего тут же Михайлова, и спросил, показывая на него пальцем: - Товарищ
Михайлов тебя не - обижает?
Нанаец засмеялся шутке и крикнул жене:
- Чепчи бы? Лача чепчи буру!*
______________
* Кушать есть? Русским надо дать кушать!

Парамонов, видимо, понял его распоряжение и добавил:
- Да позови Наймука Алексея, пусть девочка сбегает.
Обедали только мужчины - женщинам полагалось есть отдельно. Алексей
Наймука пришел мрачный и подавленный. Присутствие Парамонова, видимо, тоже
не веселило его. Но Парамонов поставил на стол бутылку спирта, и после
нескольких глотков "горячей воды" Наймука оживился. На низеньком столе,
установленном на кане, появилась юкола - сушеная рыба, и копченая,
отделенная от костей рыбья мякоть; белое перетопленное сало сохатого - его
резали кусками - и такое же сало, растопленное в миске на огне, - в него
макали хлеб; вареные кишки с белым мясистым жиром внутри - их нарезали
ломтиками, как колбасу. Под жирную закуску незаметно выпили по чашке спирта.
Парамонов привычно по-нанайски брал рыбу и сало руками, чокался с нанайцами
чашкой, и нанайцы охотно выполняли приятный русский обычай. Михайлов тоже
чокался, но ел неохотно, брезгливо оттопыривая губу и часто вытирая пальцы
платком.
А женщины уже разрубили на большие куски темное сохатиное мясо, и на
очаге булькал в горшке кипяток. Хозяйка бросила мясо в кипяток - бульканье
прекратилось. Потом потихоньку запела, вновь закипая, вода. Но хозяйка уже
вытаскивала из горшка темное, слегка обваренное мясо и укладывала его на
тарелку.
Гости встретили мясо приветствиями. Наймука уже напился и повторял:
- Хороший вода! Моя любит горячий вода!
Нанайцы и Парамонов хватали мясо руками, вгрызались зубами в его
твердоватую массу и быстро ножом у самого рта отрезали кусок за куском.
Михайлов с уважением следил, как ловко орудует ножом Парамонов, но сам не