"Вера Кетлинская. Мужество " - читать интересную книгу автора

локончиками у висков, с цветком в петлице больничного халата.
- Гроза Морей, заходи, заходи! - крикнула старуха, и заулыбалась, и
кивнула на цветок. - Муж приходил, Танюша?
Танюша присела возле старухи, неохотно ответила:
- Муж.
Одна из больных обиженно вздохнула:
- Хорошо, кого муж балует... Небось живете - не замечаете.
- А чего замечать? - со скукой ответила Танюша. - Не лежит у меня душа.
Хоть пропади!
Старуха заерзала на постели, заворчала. Но Танюша улыбнулась ей и
заговорила, как бы советуясь:
- Ведь вот бывает же, почему - не знаю. Мужа моего взять - ну чем не
муж? И любит, и по хозяйству все делает, и заработок большой, и не пьет, -
положительный человек. А глаз мой на него не смотрит.
- Раньше-то не рассуждали, так жили и жили, - ворчливо сказала старуха.
- Ну, мало чего раньше было! - весело откликнулась Танюша. - Мы и люди
теперь не такие. Я из дому в шестнадцать лет сбежала. И ведь как сбежала.
Двадцатый год был, фронты. На вечеру познакомились, погуляли - назавтра ему
уезжать. Я ему шуткой говорю: "Возьми с собой". И он шуткой: "Отчего не
взять, поедем". А назавтра узелок связала - и на вокзал. Удивился очень, а
ничего, взял. Три месяца скитались с ним. Известно - фронтовая жизнь. Жалел
он меня, не трогал - девчонка ведь. Едем как-то через лес верхом, он и
говорит: "Девчонка ты, дура, ведь я что хочу, то с тобой и сделаю". Я
смеюсь: "Ничего худого ты мне не сделаешь, а попробуешь - исцарапаю всего,
на всю жизнь меченым останешься". А чего береглась? Убили его, тем жизнь и
кончилась.
Она опустила голову, и все помолчали из уважения к чужому горю.
- Вот с мужем я скандалю, - снова заговорила Танюша, и кроткая улыбка
осветила ее бледное лицо. - Так ведь не от злого сердца - от обиды: не то
могло из меня выйти, что получилось. Он, конечно, не виноват. Партийный
человек, активист. И меня тянет. А уж не подняться мне больше - крылья не
те. Вот и шумишь...
- Гроза Морей! - смеясь, сказала старуха.
- Вот-вот. В квартире меня так зовут, - пояснила Танюша все с той же
кроткой улыбкой. - Так и зовут - Сюркуф Гроза Морей. Придет он домой, не
угодит в чем - закричу, захлопаю, из дому гоню, вещи швыряю. Развод! К
черту! Не буду жить! А он вещи свяжет, детей поцелует, выйдет на крылечко и
сидит, трубочку сосет. У меня от сердца-то отхлынет - и самой смешно.
Покуражишься для виду, дверьми похлопаешь, выйдешь к нему: "Чего сидишь на
людях, смеются ведь. Иди в дом!" А он сунет мне узелок: "На, снеси в
комнату, я докурю". Узелок снесу, вещи по местам развешу, обед ему согрею, а
потом в кино, или в театр сходим, или в цирк. Так и живем.
Больная с соседней койки смеялась, смотрела на Танюшу проницательным,
изучающим взглядом.
- Делом бы занялась, - сказала она. - Работать начни - некогда будет
шуметь...
Старуха вдруг вскинулась, со злостью оборвала:
- Ну, завела, партейная совесть. Один совет и знаете - работать! Я вот
и не работала никогда, а жила - что в масле каталась, и никому худого слова
не сказала. Но уж слову моему - не перечь! Дом в руках держала. И теперь не