"Игорь Кецельман. Зоопарк (Из записок перевозчика животных)" - читать интересную книгу автора

- Пришел. Действительно, с книжкой. "Я посижу?" "Сиди сколько хочешь".
"Нет-нет, я до вечера только". "Чай попьешь?" Отказывается: "Зачем на меня
тратиться?" Да чем тратиться? Чаем? Еле заставил стакан чая выпить. А пока
он у меня был, я его спросил: "Имя-то у тебя почему такое? Вроде у евреев
Романов не бывает". Оказывается, и не Роман он вовсе, а Абрам. По-новому его
на работе называть стали: "Давай мы тебя Романом звать будем! Нам
привычнее..." Он и не отказался: Роман - безопаснее.
Так весь день у меня и просидел. С книжкой. А вечером поднялся и уходить
собирается. "Странный ты,- говорю,- вечером же еще опасней ходить. Оставайся
ночевать, раз уж так". Отказался: "Я боюсь надолго квартиру одну оставлять".
И ушел. Ой, чудной!
В последний раз я услышал о Романе через полгода. Водитель автобуса, на
котором мы везли в зоопарк снежных барсов, сказал:
- А я вчера ездил Романа хоронить, вахтером у нас работал.
- Его убили?!- вырвалось у меня.
- Романа? Что ты! Своей смертью умер. С сердцем у него плохо было. Директор
похороны оплатил. И мой автобус дал, на кладбище отвезти. "Я обещал",-
говорит.
- Так, значит, своей смертью умер?- переспросил я водителя.
- Ну да, конечно.
Но я только покачал головой. Я-то знал, что Романа убили. Его убили
приехавшие в Москву семьсот тысяч боевиков.


О любви к животным

За стеклом террариума, свернувшись кольцами, спит гигантская змея. Анаконда.
Возле нее сидит кролик. Он дрожит. Бежать ему некуда, вокруг стекло. В
террариуме жарко, очень жарко, а кролик дрожит.
Я видел этого кролика своими глазами, когда зашел в герпетологию (змеюшник).

Вот кольца начинают шевелиться. Скоро змея проснется. Она обовьется вокруг
кролика и медленно его задушит. Медленно - чтобы не поломать кролику кости,
их острые края могут поранить змее кишечник. Задушит и заглотнет.
Время от времени снаружи к стеклу приближались внимательные глаза
зоопарковцев-герпетологов: как там дела?
Кролик все так же сидел спиной к змее, не поворачивался. (Если не ви-
дишь - ее нет?) И дрожал.
Герпетологи бросили кролика живым на съедение анаконде вовсе не потому, что
они садисты. Просто ни у кого из них не поднялась рука убить живое существо.

После герпетологии я пошел к себе. Длинная кишка коридора, по бокам комнаты
сотрудников. В одной из них собрался народ: пьют чай и слушают рассказы
Сашки-сторожила. Его в этот день потянуло на воспоминания. Я налил себе чая
и присоединился к слушателям.
- Вон баба Даша идет,- говорил Сашка, кивая на улицу. Снаружи мимо нашего
окна прошла седая женщина с крупной фигурой и по-мужски широкими плечами.-
Если она какое животное невзлюбила - ему не жить,- продолжал Сашка.- Это
всем известно. Помню, в зоопарке чернобурых лисиц разводили, и одна лисица
бабе Даше руку прокусила, когда та корма раздавала. Ругаться не стала, даже