"Франциско де Кеведо. История жизни пройдохи по имени Дон Паблос, пример бродяг и зерцало мошенников" - читать интересную книгу автора

Тут я не выдержал и захохотал во всю глотку. Лисенсиат весьма
разгневался, велел мне поучиться скромности, произнес по этому случаю
две-три древние сентенции и удалился.
Мы уселись, и я, видя, что дела идут не блестяще и что нутро мое
взывает к справедливости, как наиболее здоровый и сильный из всех,
набросился на блюдо и сразу же запихал себе в рот две корки хлеба из трех,
лежавших на столе, и кусочек какой-то кожицы. Сотрапезники мои зарычали, и
на шум появился Кабра со словами:
- Делите трапезу как братья, ибо господь бог дал вам эту возможность;
не ссорьтесь, ведь хватит на всех.
Затем он пошел погреться на солнышке и оставил нас одних. Смею уверить
вашу милость, что там был один бискаец по имени Хурре, который так
основательно позабыл, каким образом и чем едят пищу, что, заполучив кусочек,
два раза подносил его к глазам и лишь за три приема смог переправить его из
рук в рот. Я попросил пить, в чем другие, столь долго постничая, уже не
нуждались, и мне дали сосуд с водой. Однако не успел я поднести его ко рту,
как у меня выхватил его, точно это была чаша для омовения при причастии, тот
самый одухотворенный юноша, о котором я уже говорил. Я встал из-за стола с
великим удручением, ибо понял, что нахожусь в доме, где, если уста пьют за
здоровье кишок, последние не в силах выпить ответную здравицу, ибо пить им
нечего. Тут пришла мне охота очистить утробу, или, как говорят, облегчиться,
хотя я почти ничего не ел, и спросил я у одного давнего обитателя сих мест,
где находится отхожее место. Он ответил:
- Не знаю; в этом доме его нет. Облегчиться же тот единственный раз,
пока вы будете здесь в учении, можете где угодно, ибо я нахожусь тут вот уже
два месяца, а занимался этим только в тот день, когда сюда вступил, вот как
вы сегодня, да и то потому, что накануне успел поужинать у себя дома.
Как передать вам мою скорбь и муку? Были они таковы, что, приняв в
соображение, сколь малое количество пищи проникло в мое тело, я не
осмелился, хотя и имел к тому большую охоту, что-либо из себя извергнуть.
Мы проговорили до вечера. Дон Дьего спрашивал меня, как ему надлежит
убедить свой желудок, что он насытился, если тот не хочет этому верить. В
доме этом столь же часто страдали от головокружений, сколько в других от
несварения желудка. Наступил час ужина, ибо полдник миновал нас. Ужин был
еще более скудным, и не с бараниной, а с ничтожным количеством того, что
было одного имени с нашим учителем, - с жаренной на вертеле козлятиной. И
черт не измыслил бы такой муки.
- Весьма целебно и полезно для здоровья, - убеждал Кабра, - ужинать
умеренно, дабы не обременять желудок лишней работой.
И по этому поводу цитировал целую вереницу чертовых докторов. Он
восхвалял воздержание, ибо оно избавляет от тяжелых снов, зная, конечно, что
под крышей его дома ничто иное, чем жратва, не могло и присниться. Подали
ужин, мы отужинали, но никто из нас не поужинал.
Отправились спать. Всю ночь, однако, ни я, ни дон Дьего не могли
заснуть. Он строил планы, как бы пожаловаться отцу и попросить вызволить его
отсюда, я же всячески советовал ему эти планы осуществить, хотя под конец и
сказал:
- Сеньор, а уверены ли вы, что мы живы? Мне вот сдается, что в побоище
с зеленщицами нас прикончили и теперь мы души, пребывающие в чистилище.
Имеет ли смысл просить вашего батюшку спасать нас отсюда, если кто-нибудь не