"Франциско де Кеведо. Сновидения и рассуждения об истинах, обличающих злоупотребления, пороки и обманы во всех профессиях и состояниях нашего века" - читать интересную книгу автора

ризничий выпивал все масло из лампад и сваливал вину на сов, почему их всех
до единой и истребили безвинно; ощипывал, чтобы одеваться, украшения со
святых, наследуя им, так сказать, еще при жизни, да еще любил заглядывать в
церковные сосуды.
Не знаю, как он пытался оправдаться, но дорогу ему показали не направо,
а налево.
На освободившемся месте оказались весьма расфуфыренные дамы, которые,
едва увидели безобразных чертей, стали строить брезгливые мины. Ангел сказал
богоматери, что они посвятили себя ее служению, а потому ей и надлежит
защищать их. Но бывший при сем дьявол заметил, что хоть они и почитали
богоматерь, но непорочность пресвятой девы была у них отнюдь не в почете.
- Да, признаюсь, - сказала одна, повинная в прелюбодеяниях.
Тут дьявол напомнил ей, что муж у нее был о восьми телах, венчалась же
она всего лишь с одним из целой тысячи. Осудили только ее одну, и, уходя,
она повторяла:
- Знала бы я, что меня ожидает, не стала бы таскаться на мессу по
праздникам.
Судилище подходило к концу, и тут обнаружилось, что перед верховным
судьей еще не представали Иуда, Магомет и Мартин Лютер. Черт спросил, кто из
троих Иуда. Лютер и Магомет каждый отозвался, что он, чем крайне разобидел
Иуду.
- Господи, - возопил он. - Иуда - это я, и никто другой! Вы отлично
знаете, что я куда лучше их, ибо, если я вас и продал, то этим я спас мир, а
эти люди не только продались и вас продали, но и мир привели к погибели.
Всех троих приказано было пока удалить, и тут ангел, перелистывавший
списки, обнаружил, что от суда до сих пор уклоняются альгуасилы и фискалы.
Вызвали их, и они, понуря голову, произнесли:
- Что тут говорить, наше дело ясное.
Не успели они это выговорить, как на суд, изнемогая под тяжестью
астролябий и глобусов, вбежал астролог, крича, что произошла ошибка и время
Страшного суда еще не наступило, поскольку Сатурн не завершил своих
движений, равно как не завершила их твердь. Увидя его нагруженным таким
количеством бумаги и дерева, к нему обратился черт:
- Вот вы и дровец себе припасли, словно предчувствовали, что сколько бы
вы о небесах ни толковали, а на небо вам не попасть и после смерти придется
вам в пекло отправиться.
- А я не пойду.
- Ну так отведут.
Так и сделали.
На этом и закончилось судилище.
Тени устремились каждая в свою сторону, новой свежестью задышал воздух,
земля покрылась цветами, отверзлось небо, и на него вознес Христос всех
блаженных, спасенных его страстями, дабы они успокоились на лоне его, а я
остался в долине и, проходя по ней услышал превеликий шум и стоны,
исходившие из земли.
Я полюбопытствовал узнать, в чем дело, и в глубокой пещере, уходившей в
Аверн, увидел множество осужденных, и в их числе ученого адвоката,
копавшегося более в кляузах, нежели в казусах, а также писца-буквоеда,
питавшегося теми бумагами, кои в этой жизни он не пожелал прочесть. Вся
адская утварь, все платье и прически грешников держались не на гвоздях,