"Франциско де Кеведо. Час воздаяния или разумная фортуна" - читать интересную книгу автора

оставшихся в живых после сего злодеяния, читатель ценит недолго и лишь
постольку, поскольку они способны его развлечь или удовлетворить его
любопытство. Испания, страна, чей дух исстари бесстрашно взмывал навстречу
опасности, чьи сыны нетерпеливо устремлялись на поединок со смертью, не
дожидаясь долголетия и презирая старость, восстала из праха и разорения,
сверкнула молнией над собственным пеплом, и мертвое тело ее воссияло
чудодейственной жизнью. Книг она в ту пору не писала, зато о деяниях ее
можно было написать немало; не слагала она хвалебных песнопений, а добывала
славу на поле брани; о доблести ее вели рассказ барабаны и трубы, а речь ее
была краткой - клич "Сант-Яго!", многократно повторенный. Она изумила весь
мир свершениями Вириата и Сертория, блистательно восторжествовала над
Ганнибалом, а Цезаря, который дотоле бился со всеми народами ради славы,
принудила биться ради спасения жизни. Отвага и мужество Нумансии превзошли
все пределы возможного. Об этих и других бесчисленных ратных подвигах
Испания ничего не писала, о них написали римляне. Славе Испании послужили
чужие перья; ей в удел достался бранный труд, римлянам же - повествование о
нем. Летописей она не вела, зато заняла в них почетное место. Но вот
изобретена была артиллерия, и она взяла верх над храбрецами-одиночками,
разнося в прах известь и камень укреплений и награждая победой меткость, а
не отвагу. Однако вскорости изобретен был и печатный стан, и он взял верх
над артиллерией, свинец - над свинцом, чернила - над порохом, стволы перьев
- над стволами орудий. Порох не вспыхивает, коли его подмочить. Но кто
усомнится в том, что подмочили его в чернилах, коими пишут приказы, согласно
которым сей порох изготовляют? Кто усомнится в том, что на пули недостает
металла с той поры, как начали попусту тратить свинец на отливку литер, а
медь - на гравюры? Знай, собака, битвам обязаны мы властью, воинам нашим -
победами, воинам же и наградами. Посему и раздавать награды следует тем,
кому мы обязаны своим торжеством. Тот, кто назвал сестрами науку и воинскую
доблесть, плохо знал им цену, ибо ничто так не чуждо друг другу, как слово и
дело. Нож сочетается с пером, лишь затем, чтобы резать его; однако перо
мстит ножу самими ранами, что нанесла ему сталь. Подлейший из мавров! Пусть
недруг превзойдет нас числом людей знающих, а мы его - числом людей
победоносных, ибо нам дороже победа над врагом, чем похвала его.
Второе твое предложение - ввести у нас законы римлян. Ежели это тебе
удастся, ты разом с нами покончишь! Ты опутаешь всю империю кознями сутяг и
злодеев, судей, сверхсудей и противосудей; и жители ее изнемогут,
обернувшись адвокатами, их помощниками, писцами, докладчиками в суде,
прокурорами, секретарями, челобитчиками, приказными, чиновниками и
альгуасилами. Что же касается военного дела, коим сейчас заняты достойнейшие
из людей, оно попадет в руки людей никудышных, отбросов, порожденных
бездельем. Тяжб возникнет великое множество не потому, что прибавится
разума, а потому, что прибавится законов. Наши установления несут нам по
нашему желанию мир, а прочим народам - войну, также по желанию нашему.
Законы сами по себе хороши и разумны; с появлением же законников они тотчас
станут глупыми и бессмысленными. Такова истина, и сами законники признают
это всякий раз, когда толкуют закон вкривь и вкось, подтверждая тем самым,
что закон как таковой вовсе не имеет смысла. Нет такого судьи, который бы не
хвалился, что единственно правильно понял смысл закона; а поелику закон
приобрел смысл благодаря судье, ясно, что дотоле смысла в нем не было. Я
вероотступник, а был христианином, и утверждаю по собственному опыту, что