"Грегори Киз. Дети Великой реки " - читать интересную книгу автора

и скот от бесчисленных нападений завистников вождей, а однажды даже спасли
от свирепых всадников с западных равнин. Многолюдный просторный дом за
стенами был крепко сложен, там было тепло в самые суровые зимы, а летом,
когда раскрывали окна, много воздуха и прохлады.
Перкар легко вскочил на ноги и вприпрыжку помчался в гору. Внешние
ворота были не заперты, и Апиру, один из рабов отца, помахал ему сверху со
сторожевой башни.
- Доброе утро, Перкар! - крикнул он слишком уж громко и при этом
как-то слишком широко улыбнулся.
- Доброе утро, - ответил Перкар.
Неужели Апиру знает? Неужели все уже знают? Может, даже и мать? О
лесные боги!
Резвости у Перкара поубавилось, как только он завидел отца, сидящего
на скамье во дворе. Двор был большой и голый, всю растительность начисто
выщипали разгуливающие по нему золотисто-рыжие цыплята. Однако во время
налетов грабителей этот просторный двор вмещал весь их самый ценный скот.
Сейчас двор был необычно людный. В это утреннее время там никогда не бывало
столько народу. Возле отца почему-то собрались его рабы, их дети и жены, но
при этом они стояли совершенно праздно. Два его младших брата и сестра с
мужем столпились в дверях их семейного дома. Тут же он увидел двух младших
братьев отца и неожиданно деда. Дед, должно быть, пришел накануне вечером
из своего форта, а это почти день пути. Перкар не понимал, что происходит.
- Доброе утро, Перкар! - приветствовал его отец.
Отцовское лицо в глубоких морщинах, загорелое, с резкими чертами и
орлиным носом, было стертой годами и теперь уже плохо угадываемой копией
лица Перкара. У Перкара всегда появлялось беспокойное чувство, когда он не
знал, о чем думает отец.
- Доброе утро, отец. Да будет Пираку под тобой и везде с тобой! -
ответил он, как положено по ритуалу в торжественных случаях, ибо он
догадался, что повод был торжественный, хотя ни на ком не было парадной
одежды. Напротив, отец даже начал стаскивать с себя рубашку - обнажились
железные мускулы и твердые белые рубцы от шрамов, которые всегда вызывали
зависть Перкара.
- Ну как, сынок, хорошо ли ты провел ночь? Ты нынче почувствовал, что
теперь ты мужчина?
Щеки Перкара вспыхнули от смущения. Отец знает. Он вспомнил вдруг
оброненные богиней слова о каком-то соглашении между ней и его семьей.
Перкар раскрыл, было, рот, но так и не вымолвил ни слова. Раздался
негромкий смешок, затем смех пробежал по толпе, охватил весь двор. Кьюм,
самая старая из отцовских собак, подняла голову и зевнула, словно и она
имела, что сказать по этому поводу.
- Осталось совсем немного, Перкар, и ты станешь настоящим мужчиной, -
сказал отец.
Перкара обескуражили его взгляд и непонятная блуждающая улыбка.
- Но я думал... - Перкар оборвал фразу на середине. Если не знаешь
точно, лучше всего помалкивать. Сейчас он многое отдал бы за то, чтобы не
быть старшим сыном и заранее знать, как происходит этот обряд, когда
мальчик становится мужчиной.
- Что еще мне предстоит? - спросил он.
- А то, что я изобью тебя до полусмерти, - ответил отец, махнув