"Грегори Киз. Духи Великой реки ("Дети Великой реки" #2)" - читать интересную книгу автора

деревне менгов выздоравливать от почти смертельных ран, которые он получил,
спасая Хизи. Но ведь кто-то же виноват в том, что она оказалась в этой
глуши, с единственной книгой, которую ее учителю Гану удалось ей переслать;
она уже дважды прочла ее. И кто-то виноват в том, что ей приходится
заниматься всякими скучными делами вроде выделки шкур, в то время как Перкар
и его друг Нгангата охотятся и рыщут по равнине на свободе.
Все еще кипя, Хизи отвергла робкую попытку Перкара помириться, когда
племя остановилось на ночлег, и, не зная, чем еще заняться, вытащила свои
драгоценные бумагу, перо и чернила и принялась писать письмо Гану,
библиотекарю.

Дорогой Ган!
Думаю, что никогда не стану менгской женщиной. Я знаю, что начинать
письмо таким образом странно, но я никогда раньше не писала писем и потому
не могу придумать ничего лучше, чем писать о том, о чем думаю. Я никогда не
стану менгской женщиной, хотя одно время мне казалось, что я могла бы. Я
научилась готовить и дубить шкуры, расхваливать мужчин, когда они
возвращаются с охоты, присматривать за детьми, когда замужние женщины -
некоторые из них мои ровесницы - чем-то заняты. Ни одно из этих занятий не
трудно и не противно, как только научишься; беда в том, что они совсем
неинтересны. Менги, похоже, начисто лишены любопытства; они, кажется,
считают, что понимают в мире все, что можно понять. Этим они сходны с
большинством людей, которых я знала во дворце. Везом, например, одно время
ухаживавшим за мной, - как же ты сердился на меня за заигрывания с ним, и
был совершенно прав: на что ему знания ? Мне думается, что люди всюду,
должно быть, не стремятся знать особенно много.
Не то чтобы знания когда-нибудь приносили мне пользу; они всегда только
осложняли жизнь. Лишь сам процесс открытия для себя нового дает мне чувство
удовлетворения.
Так что я никогда не стану менгской женщиной, как не могла быть и
жительницей Нола. Я могу только оставаться Хизи и, может быть, когда-нибудь
стану Ганом, потому что ты единственный известный мне человек, страдающий
той же болезнью, единственный, чью жизнь я хотела бы вести.
Здесь я в безопасности, как мне кажется, по крайней мере могущество
Реки мне не угрожает. Как ты и думал, изменения в моем теле прекратились,
стоило мне оказаться от Реки далеко, - неестественные изменения, хочу я
сказать, хотя некоторые естественные изменения, продолжающиеся во мне, я
нахожу довольно отвратительными. Но что бы со мной ни случилось, какая бы
мне ни выпала теперь судьба, это не будет темный зал, куда ведет Лестница
Тьмы и где живут Благословенные, где мой двоюродный брат Дьен и дядя Лэкэз
плавают, словно угри. Этого теперь не будет.
Я должна сообщить тебе кое-что про кочевников, опровергнуть некоторые
выдумки, содержащиеся в "Пустыне Менг", книге, которую ты мне прислал.
Во-первых, они не бьют своих детей, чтобы сделать их сильными, наоборот,
они, пожалуй, чересчур снисходительны к детям. Менги также не проводят все
время в седле, не спят и не занимаются любовью верхом, хотя, как я слышала,
такое иногда и случается. Большую часть года они живут в дощатых домах,
обмазанных глиной, которые называются "ект". Иногда менги кочуют небольшими
группами, но даже тогда возят с собой шатры из шкур, называемые "бен",
которые могут раскинуть в несколько секунд. Рассказы о том, что менги