"Грегори Киз. Духи Великой реки ("Дети Великой реки" #2)" - читать интересную книгу автора

не мог видеть ничего, кроме игры света, но помнил, куда ему идти, и поэтому
не нуждался в зрении. Вниз, это он знал; туда он и пополз, слепой, скулящий,
с каждым мигом все более голодный.
Вниз, вниз он полз, потеряв всякое представление о времени, потом упал,
начал скользить и наконец свалился в воду - такую обжигающую, что она
наверняка должна была быть кипящей.
Первые мгновения Гхэ не мог думать ни о чем, кроме этой кипящей воды, -
к нему вернулось ощущение боли.
"Нет". Боль проросла в нем, как семя, пустила корни, дала ростки сквозь
глаза и рот, превратила пальцы в побеги и тут, совершенно неожиданно,
перестала быть болью. Гхэ вздохнул и погрузился в воду, которая теперь
облекла его, как лоно матери, удовлетворяя все потребности и при этом
оставаясь равнодушной; просто лоно, место, где он должен расти, -
материнская любовь тут была ни при чем. Гхэ ждал, довольствуясь этим, а,
убедившись, что боль исчезла, стал озираться в поисках того, что не улетело
сквозь дверь в пустоту, - того, что от него осталось.
Он - Гхэ, джик, представитель высшей касты жрецов-убийц, которые служат
Реке и детям Реки. Родившись в Южном городе, среди ничтожнейших из нижайших,
он поднялся до... Память вернулась к нему: он поцеловал принцессу! Гхэ
стиснул и разжал свои невидимые кулаки при воспоминании об этом легком
касании губ. Он смутно помнил, что целовал многих женщин, но единственный
настоящий, особый поцелуй был этот.
Почему? Почему это оказалась Хизи?
Конечно. Его ведь послали убить ее, потому что она была одной из
Благословенных. Его долг был убить Хизи, но он не справился. И все же
поцеловал ее...
Неожиданно память развернула перед Гхэ яркие и точные во всех деталях
картины - события прошлого. Как давно это было? Но хотя видел он все
отчетливо, звуки доносились до него словно издалека; казалось, несмотря на
то, что он был участником происходящего, он следит, как незнакомцы танцуют
танец, в котором ему известны лишь немногие па.
Он был в Большом Храме Воды, где-то во внутренних покоях. Побеленные
стены огромного сводчатого помещения словно поглощали слабый свет лампы,
горящей посередине зала. Более отчетливо позволяли видеть отблески, падающие
из четырех коридоров, сходящихся к покою, хотя они и были более тусклыми,
чем огонек светильника. Гхэ знал, что это дневной свет, просочившийся сквозь
пелену воды, падающей по четырем сторонам древнего зиккурата, в сердце
которого он оказался; грохочущие водопады, словно завесы, скрывали двери,
ведущие в храм. В этих сверкающих аквамарином отблесках и мигающем свете
лампы стоящий перед Гхэ жрец казался более призрачным, чем собственные
многочисленные тени, - тени двигались, жрец же оставался неподвижным.
Гхэ помнил, как, стоя на коленях перед жрецом, подумал: "Когда-нибудь
ты будешь мне кланяться".
- Вот что ты должен теперь узнать, - говорил жрец своим высоким
мальчишеским голосом; как и все посвященные высокого ранга, он еще в детстве
был кастрирован.
- Я внимаю звуку льющейся воды, - произнес Гхэ ритуальный ответ.
- Ты знаешь, что император и его семья происходят от Реки.
Гхэ подавил желание подняться и сбить глупца с ног. "Они думают, что,
раз я родился в Южном городе, я невежествен и не знаю даже этого. Они