"Александр Хургин. Комета Лоренца (сборник)" - читать интересную книгу автора

вся вышла из народа. Из самой гущи, до седьмого колена. Если б этого в его
биографии не было, князь Иосиф (сын сбежавшего в Америку из-под расстрела
папаши Петра Дмитриевича) ни за что не смог бы жениться на комиссаре полка,
поскольку князя она бы собственными руками в расход пустила. Любила она
князей, особенно, если в расход. И если собственными руками. А руки у нее
были нежные и белые, и пальцы на них росли длинные и тонкие. Такими пальцами
свободно можно было любую шею охватить. И она - жена Иосифа Юлия - часто ему
говорила в порыве страсти: "Жалко и обидно, - говорила, - что ты не князь,
Иосиф, и что пальцы мои могут только тебя ласкать, а в расход - не могут."
Правда, Юлия дождалась в конце концов своего часа, который настал и
пробил. Ждала его без малого двадцать лет. А через двадцать лет все и
открылось. И происхождение Иосифово полунизменное-полукняжеское - пятнавшее
и маравшее имя великого вождя народов, - и вся его наполовину вражеская
гнилая сущность. И сдала мужа Юлия органам с дорогой душой. Впрочем, они бы
и без нее со своими задачами и обязанностями справились, не оплошали. Но
тогда неизвестно, что стало бы с детьми, которых Юлия и Иосиф нажили
совместными усилиями за двадцать лет жизни, любви и согласия. Людям она так
и говорила, что пошла на этот подвиг - в смысле, родного мужа разоблачила
перед лицом органов и народа - только ради детей, хотя и не без
удовольствия. Потому что жили они все двадцать лет действительно в любви и
действительно в согласии, но надоел Иосиф Юлии за эти самые счастливые годы
ее жизни не хуже горькой редьки. Иначе как можно объяснить наличие у нее на
протяжении лет четырех параллельных романов и любовников? Младший сын ее,
кстати, родился от одного из них. Не на сто процентов, конечно, но на
девяносто девять - точно.
Тут надо сказать, что этот романтический любовник Юлии был человеком
высокопоставленным. К тому же графом по происхождению. О чем, естественно,
никто не знал и не догадывался. Этот граф умело маскировался под пролетария
из крестьян с партийным стажем. Юлия одна все обо всем знала, но она и сама
была графиней. Видно, отсюда корни ее особой любви к князьям. Но речь о
другом. О том, что и Юлия, и этот вышеупомянутый ее любовник сумели
сохранить себя в живых прямо посреди нашей бучи, боевой и кипучей. И
произвести на свет потомство. За что осуждать их нельзя. Основной инстинкт,
он и есть основной инстинкт - будь ты хоть граф, хоть кто. И от него - от
инстинкта - бывают дети.
О трех (или четырех) старших детях Юлии и Иосифа ничего достоверного
неизвестно. История о них справедливо умалчивает"...
Удивительно, но после этих слов моя головная боль ослабла, и я смог
незаметно уснуть. А проснулся, когда Семенович сказал "в дальнейшем" и
замолчал.
Но молчал он недолго. Он сказал:
- Конец еще не окончательный. Конец надо будет подправить и привести в
соответствие с ходом истории.
Я сказал Семеновичу, что рассказ мне понравился, хотя я и не уловил
родственной связи между его героями и автором.
- Что же тут непонятного? - и он дал мне исчерпывающие пояснения. - Там
же ясно сказано, что о трех или четырех детях Юлии и Иосифа достоверно
ничего не известно. Сказано?
- Ну, сказано.
- Так вот он, я. Их потомок. Понял? Я есть ветвь одного из тех