"Александр Хургин. Возвращение желаний" - читать интересную книгу автора

дворовых мальчишек в фуражках, а она стояла у подъезда своего дома,
всхлипывала, теребила ленту и видела, как он вместо того, чтобы героически
принять неравный бой, бежит, мелькая ногами. И по щеке у нее замедленно
катилась слеза. И подкорректировать, подправить позорное бегство, просто в
своем воображении, в своей памяти подправить, не мог старик Полухин. Хотел -
и не мог. И случай, когда мужик тот скользкий свалился в вестибюле на пол -
вспоминался неизменно, со словом "инфаркт" в финале, и никак по-иному
увидеть его не удавалось. С другими эпизодами все выходило точно так же. Они
не поддавались корректировке и правке, а повторялись в одном нерушимом
окаменевшем варианте - так и никак иначе. Видимо, прошлое все же нельзя
изменить. Даже не имея корыстных, далеко идущих целей, даже для себя, для
собственного маленького удовольствия - когда никто об этом и не узнает. Оно
- прошлое - не терпит над собой никаких манипуляций, противится изменениям,
а тем, кто пытается его изменить насильственно - как-нибудь обязательно
препятствует. Или и того хуже - мстит. Прошлое может быть мстительным. Если,
конечно, ему как следует насолить или же хорошо, основательно, в нем
нагадить.
Впрочем, это никак к старику Полухину не относится. С прошлым у него
все более или менее в порядке. Так, видно, ему посчастливилось. Больше, чем
другим его ровесникам, жившим с ним рядом плечом к плечу. Посчастливилось,
во-первых, потому что он, в отличие от них, до сих пор продолжает жить и
умрет своей собственной естественной смертью. Сейчас это можно сказать с
точностью и уверенностью. А во-вторых, ему повезло, что другие по его вине
не умерли раньше времени, назначенного им природой. Один случай только был у
него в жизни такой, с этим мужиком скользким. Но старик Полухин и на самом
страшном суде скажет во всеуслышание, что не виноват он и что все сделал
так, как положено было сделать, поступив по чести и совести. Он заключение
написал. А неприятный мужик, который за ним пришел, прочел, что там
написано, вспотел, упал в вестибюле мешком и все. Инфаркт миокарда с ним
приключился обширный. И он умер прямо не сходя с места. Наверно, испугался,
что посадят его надолго, и подумал "лучше умереть". Поэтому он умер. А не по
вине старика Полухина.

Приходил сын. Часто или не часто, старик не улавливал. Но приходил. И
оставался ночевать, и жил не по одному дню, а по несколько. Наверно, дня по
два. Придя, сын всегда заглядывал к нему и спрашивал, как старик себя
чувствует, и старик, если не спал и не был во временн`ой прострации, всегда
отвечал "ничего". А сын говорил "ну и хорошо".
Потом сын уходил в свою комнату и оставался там. И заходил к отцу
только по вынужденной какой-нибудь необходимости, матери, к примеру, помочь.
Неудобно ему было почему-то - смотреть на отца в его нынешнем виде. Его вид
неловкость в сыне вызывал, острую. Особенно если мать мыла или одевала отца,
или меняла ему испачканное постельное белье. И сын сидел в своей комнате
практически не выходя. За дверью мать ходила босиком туда и сюда, гремела
посудой, шелестела упаковками от лекарств, и они в ее неловких уже руках
поскрипывали и потрескивали. В коридоре щелкал то и дело выключатель. Вслед
за его щелканьем открывались и закрывались двери ванной и туалетной, и за
ними что-то происходило. Потом текла и обрушивалась вниз с шумом вода. И
снова открывались и закрывались двери, и снова щелкал выключатель.
Сын под эти бытовые звуки что-то делал или не делал ничего у себя в