"Александр Хургин. Сквер" - читать интересную книгу автора

привыкаешь к любому неизбежному режиму, режиму, от которого некуда деться.
Ты к нему скорее не привыкаешь даже, а с ним примиряешься,
приспосабливаешься жить в диктуемых им - режимом - условиях. Например, я
никогда не солю воду, если варю картошку. Я солю картошку непосредственно.
Ведь солить воду, которую выливаешь в раковину, - неэкономично и в общем
неумно.
Несмотря на это, все ее почему-то солят. И я всегда солил. Пока не
познакомился и не стал жить совместной жизнью, ведя общее хозяйство, с некой
Ларисой Измайленковой. И она меня обучила жить экономно, разумно расходуя
все возможные ограниченные средства. Потому что ей приходилось в жизни
счастливо существовать и на более незначительные деньги, чем бывали в
наличии у нас. Она этому научилась по наследству и впоследствии научила
меня. А когда мы с нею разошлись по-хорошему и по обоюдному согласию сторон,
ее навыки остались при мне, и я пользуюсь ими по сей день с успехом и
передаю их при случае другим. Наверно, поэтому я и вспоминаю Ларису чаще и
конкретнее, чем остальных, и всегда вспоминаю хорошо.
Остальных я тоже не вспоминаю плохо, потому как не вижу в этом смысла и
резона. Что толку вспоминать кого-то плохо? Только настроение себе портить
и, значит, делать свою жизнь еще хуже, чем она есть на самом деле. Причем
делать самому, без посторонней помощи, содействия и какой-либо надобности. А
главное, воспоминания же - все равно это только воспоминания о том, чего уже
нет, о том, что было, но чего нельзя вернуть или повторить. Разве только
мысленно, понарошку, в воспоминаниях.
Так что - как вспоминать, зависит от нас, и мы сами можем
корректировать наши воспоминания о нашем прошлом в нужную и удобную нам
сторону. Ничего в этом плохого (если не навязывать свои воспоминания другим)
нет и недозволенного - тоже нет.
Корректируем мы не само прошлое, а опять же воспоминания о нем.
Всего лишь. А воспоминания, повторяю, - это ничто, они нематериальны и
неосязаемы, они приходят незримо, только к нам и ни к кому больше, и уходят,
ничего не оставляя после себя. Хотя, придя, какое-то время существуют в нас
и как-то на нас изнутри воздействуют.
Сейчас они тоже производили во мне нечто. Нет, я не старался вызвать в
памяти все, связанное у меня с женщиной, делающей покупки. Но какие-то куски
жизни, какие-то отрывки, к ней непосредственно относящиеся, естественно,
вылезли на поверхность. Сами собой вылезли. Автоматически. Все-таки
расплывчатый отрезок жизни, называемый молодостью, запоминается лучше всего.
Каким бы он ни был в действительности и в прошлом.
Тут, надо думать, все дело в силе чувств. Когда ты молод, у тебя есть
не только сила физическая. Чувства тоже имеют силу. А с течением времени ты
слабеешь и физически, и чувственно. Если, конечно, можно так сказать. Но
память о нашей силе, о любой силе, о силе во всех ее проявлениях, остается в
нас надолго. Я, например, помню ощущение голода - после школы. Мне так
сильно, так мощно хотелось есть, что я не мог дождаться, когда добегу до
дому, открою дверь и схвачу хоть что-нибудь со сковороды, оставленной мне
матерью прямо на керосинке - чтобы я только зажег спичку и разогрел себе без
хлопот еду. И я часто делал это, а еще чаще съедал все, мне оставленное,
стоя, в пальто, без хлеба, не помыв руки перед едой.
Теперь я могу не есть с утра до вечера. Да, я ощущаю, что голоден, и ем
вечером с удовольствием. Но без жадности. Я могу и не есть, могу перетерпеть