"Дина Калиновская. О, суббота! (Повесть, ж."Дружба Народов" 1980 N 8)" - читать интересную книгу автора

- Не смей свистеть!
- Приезжает!-тогда крикнул он, и Ревекка вздрогнула-так крикнул.
Вздрогнула, но не уронила кость обратно в бульон. Она осторожно
переложила ее в миску и спросила тихо:
- Поэтому ты не мог вытрясти ковры?
- Вытрясу я твои ковры! Куда они денутся?
- Без тебя обошлись,- засмеялась Ревекка, она уже точно знала о нем
нечто порочащее.
- По-твоему, моя новость не заслуживает внимания? - не дал сбить себя с
праздничной колеи Саул Исаакович.
- Не знаю,- усмехнулась Ревекка над паром. - Кто он мне?
- Так. Хорошо. Дай на дорогу, я поеду к Асе,-заявил Саул Исаакович,
мгновение назад и не помышлявший ехать к дочери.
- Зачем тебе Ася?
- Что, я не могу поехать к Асе просто так, когда мне вздумается? Дай
шесть копеек и не разговаривай! - скомандовал он.
И то, что он не вышел из себя и голос не звякнул слабо, как треснутая
посуда, удивило и его самого тоже, Рива же повернула узкую свою птичью
голову в его сторону, так далеко в сторону, как только птица и может
повернуть, как птица, посмотрела на него, не мигая.
- Возьми под салфеткой, там есть мелочь... - обыкновенным голосом
проговорила она и даже остановила работу. - Х Кстати, купи напалечники. у
меня, кажется, нарывает.
Не забудь!
- Когда я что-нибудь забывал!
Радуйтесь!
А тем временем Мария Исааковна, пьяная от счастья и злорадства,
собралась, бросив все дела, к Гришиным братьям. Хорошую свинью она
подложила его родным братьям, разыскав и вызвав сюда его. Хорошие рожи они
скорчат, когда она скажет им: "Радуйтесь! Вы знаете, кто нашелся?" О, им
не слишком понравится, что не они, а двоюродная сестра и подружка нашла
Гришу, ведь за все годы и не вспомнили, наверно, о нем... Так думала она,
идя к его родным братьям.
И было так.
- Радуйтесь! Вы знаете, кто нашелся?
- Что, Манечка, что ты хочешь сказать? - тихо спросил побледневший
Соломон.
- Гриша! Ваш Гриша, вот кто!
- Босяк... - И расплакался, и поцеловал ее голову. После смерти их отца
Моня остался старшим мужчиной в доме и для воспитания братьев применял
только одно педагогическое средство - старые вожжи. Он "рвал и метал",
убедившись через полицию, что Гриша как-то после наказания за очередную
ночевку в цыганском таборе удрал снова в табор, а не к дяде Исааку, где
его кормили и любили, не к раввину, у которого учился, не к начальнику
станции, который баловал его катанием на паровозах, а в Турцию. С тех пор
они не виделись. Моне было что сказать младшему брату.
Хрупкая голубоглазая Монина жена Клара, за целый вечер ни разу не
вставшая с кресла, кокетливо наклонила голову и спросила, с трудом
выговаривая слова:
- Ты не можешь, Манечка, написать ему, что... Наташе двенадцать лет,