"Анатолий Ким. Казак Давлет" - читать интересную книгу автора

этом-то ясно помнил: что всегда, кем бы я ни был и где бы ни был, всегда был
один и, просыпаясь по утрам, с горечью и великим отвращением предощущал
новую, уже скорую, очередную свою погибель. Меня обязательно должны были
отправить в следующее путешествие посредством насильственной смерти.
Итак, эта скотина негр в белой дубленке, нищенствующий наглец, ясно
предвиделся мне в то утро, и я не поехал на заседание этого дня
конферен-ции, которая проходила в старинном дворце где-то на горе, откуда
открывал-ся широкий простор с видом на Лиссабон в красных черепичных
крышах... Я пошел гулять по улицам португальской столицы.
Значит, он не поехал на заседание, а отправился гулять по крутым
изогнутым улицам Лиссабона. Огромного роста, широко распахнутый в плечах, с
массивной темной головою как бы чугунного литья, но с робким детским
взглядом своих карих казацких глаз, он вызывал изумление у встречных, и
многие, пройдя мимо, оглядывались вслед ему. У него был аккуратно
по-американски выстриженный затылок.
Ах как грустно мне смотреть на унылую, неуверенную фигуру, оди-нокое
тело иностранца, бредущего по незнакомым дебрям чужого города сквозь
иноземную толпу с их непонятными взглядами и движениями! Ка-кие-то мелкие
темноглазые девушки, возглавляемые монахиней, испуганно шарахнулись в
сторону и обошли меня, словно им было ведомо, что я ка-зак Давлет из русских
степей, зарубивший саблей множество турок и крымских татар. И многие другие
прохожие посматривали на него с опаской.
Эта встреча произошла на какой-то круглой площади, обстроенной
старинными домами, украшенными заплесневелыми ампирными завитуш-ками.
Посреди площади находился обсохший фонтан с голыми купидонами, которые также
были покрыты пятнами плесени, как темной паршой. Ка-кая-то женщина сидела на
камнях фонтанного парапета, вольно раскинув по ним свою широкую юбку
мутно-зеленого цвета.
Я подошел, сел рядом, вынул сигареты, закурил, а потом произнес
по-русски, неспешно разглядывая незнакомку:
- Я детский писатель, хороший детский писатель. Дети любят мои книжки,
меня не надо бояться.
Это была туристка, по всей видимости, американка. Рыжеватые волосы
патлами, как бы немытые и нечесаные. Увядшая бурая кожа на шее, на ру-ках,
как будто бы от плохого питания и преждевременной старости. Блеклых цветов
одежда, как бы выгоревшая, старая и дешевая. Но все было не так, я знал, а
как раз наоборот: и волосы чистые, деланные в модную прическу, покрытые
лаком, и курортный загар, и каждый день превосходное пита-ние, и одежда
добротная, с хорошим вкусом, тщательно подобранная. Прекрасные белые крупные
зубы, яркая синева глаз, умных, насторожен-ных и уверенных.
- Я не понимаю тебя, - ответила она по-английски. - Но я вижу, что ты
иностранец и у тебя какие-то проблемы... Чем я могу помочь?
- Молодчина, - продолжал я по-русски. - Умница. Меня беспокоит то, что
я скоро опять умру. Меня зарежет один нигер.
- Нигер? - вопросила она. - Какой нигер? Я тебя не понимаю.
Казак Давлет прикрыл свои тяжелые веки и безмолвно посидел минуту с
закрытыми глазами. Я смотрел на него и американку, сидя за столиком уличного
кафе, в котором подавали пиво и вареных моллюсков. Я и был тем самым
африканцем в белой дубленке, которого казак Давлет двинет кулаком по зубам
на Бродвее. Но сейчас было жарко, никакой дубленки на мне не было, и вокруг