"Анатолий Ким. Онлирия" - читать интересную книгу автора

его.
Он возносился с этажа на этаж, подымаясь все выше, и старался выбирать
такой путь внутри стены, чтобы избежать малоприятных, отдающих ржавчиной
встреч со стальной вмурованной балкой или с арматурой железобетонного
ригеля. Но та капитальная стена, по которой он просачивался наверх, была вся
целиком сложена из звонких силикатных кирпичей, только наружная облицовка
сделана из розовых керамических плиток, никоим образом, впрочем, не мешавших
его продвижению ввысь. Когда он, огибая попадавшиеся все же на пути концы
балок, оказывался близко к наружной облицовке, то глаза его, продолжавшие
видеть и в темноте, различали тусклое, кораллового оттенка свечение, как бы
излет поздней вечерней зари: сквозь розовые керамические блоки просвечивал
воздух внешнего мира, который, несмотря на раннюю зимнюю темень,
навалившуюся на
Москву, был несравнимо светлее кромешной тьмы внутренности стен
сталинского небоскреба.
В одном месте, миновав примерно пятнадцатый этаж по центральному
корпусу,
Келим вдруг натолкнулся на логово Бетонника, как я его называю, - на
одну из зловещих московских тайн, о которой теперь, пожалуй, известно только
мне одному. Когда-то данное высотное здание строили бригады заключенных, их
были тысячи на растянутых вдоль и поперек корпусах строящегося небоскреба.
Стройка охранялась по большому внешнему периметру, как зона, - с
вышками, с колючей проволокой, - а внутри этой зоны работали вперемешку и
заключенные и вольнонаемные строители. И одного из них, какого-то прораба,
которого невзлюбили зэки, они подкараулили и затолкали в большую яму,
специально оставленную в толще двухметровой стены, и сверху обрушили туда
пару бадей жидкого бетонного раствора. То, как замуровали в стену прораба,
видел из вольняшек только машинист башенного крана, подававший тот роковой
бетон, но крановщику, пожилому многодетному человеку, зэки снизу молча
погрозили кулаком и сделали рукою знак: перережем горло, если будешь
болтать. И в знак того, что он все понял, испуганный работяга подобострастно
закивал, сидя в своей кабине за рычагами, и даже для вящей убедительности
коротко просипел сигнальным гудком.
С тех пор Бетонник и обитает в стене высотного дома на уровне
пятнадцатого этажа по главному корпусу. Постепенно он, конечно, превратился
в скелет, но по-прежнему стоит в своем склепе, одетый в полувоенный китель,
и на ногах у него сапоги - форма одежды, популярная в то послевоенное время,
когда началось возведение московских остроконечных небоскребов, издали столь
похожих на колоссальные могильные обелиски. Пропитавшись бетоном, китель и
кривые штаны-галифе прораба превратились в каменные одеяния, и если можно
было бы вырубить его из толщи стены, то была бы готова скульптурная фигура
наподобие тех каменных гигантов, изображающих строителей коммунизма, которые
стоят себе на углах крыши центрального корпуса и не думают ничего строить.
Вот и добавить бы к ним строгого начальника, чтобы дело пошло, - я
смотрю на них сверху, со своей высоты, и мне хорошо видны широкие плечи как
работников науки, так и рабочих. Валики снега белеют на их плечах, и на
макушке стриженой головы рабочего, и на узле волос крестьянки, и на складках
штанов, блуз, рубашек и длинных развевающихся юбок окаменевших трудящихся, с
такой непонятной старательностью выделанных скульптором на колоссальных
спинах и многотонных ягодицах, - кто смог бы увидеть эти складки!