"Анатолий Ким. Онлирия" - читать интересную книгу автора

Келим возник рядом с гигантским ученым, рассматривающим каменный
чертеж, - маленькая фигурка у ног монументально озабоченного научного
работника, - и, обратившись усатым лицом к небу, демон стал высматривать
что-то. А тот, кого он искал, уже давно поджидал его, устроившись, словно
орел на скале, в той нелепой розетке, заляпанной снежными сугробами, из
которой брала начало и возносилась узкой иглой к небесам самая верхняя часть
здания - заостренный сталинский шпиль, похожий на штык железной воли и на
лаконичный стиль давно отзвучавших выступлений вождя народов.
Келим подумал, увидев громадного демона, что тот уже давным-давно сидит
здесь: весь покрылся предновогодним снегом, погрузившись в свои мрачные
думы, которые ни о ком и ни о чем, но всегда хлещутся каменными дождями и
пропитаны морем пролитой крови...
Вот он и сам пришел ко мне, интересно, разговаривал ли он с
Бетонником - но: здравствуйте, мой дорогой коллега, д. Москва, это как же
Бетонник мог бы со мной разговаривать, если от него остался только скелет
без души, а где сама эта душа, неизвестно ни вам, ни мне?
Как это неизвестно, Келим, почему неизвестно, прекрасно известно: душа
там, где и скелет, - но: что же тогда у них воскресает, если душа остается
возле трупа, а скелет растащат бактерии времени по отдельным молекулам, -
куда девается эта душа?
- Однако Бетонник был на твоем пути, Келим?
- Был, был...
- И что же, побеседовали?
- Поговорили... Но лучше бы мне с ним никогда не разговаривать.
- Вот видишь, а ты все спрашиваешь, где душа... Она у него теперь в тех
же гнилых миазмах, которые целехонькими законсервированы в бетонном склепе.
И ему вряд ли скоро воскреснуть, Бетоннику.
- Правильно говорите, д. Москва! Хотя вы и убили его (это ведь ваш,
правда?), но там, понимаете ли, пока совершенно нечему вос-кре-сать!
- Не беспокойся, Келим, - ведь и на самом деле, если он в своем склепе
не одумается и не перестанет быть таким, каким он был, Бетонник не
воскреснет.
И неизвестно, мой друг, сколько времени ему надлежит еще оставаться в
своем каменном гробу. У каждого смерть ведь длится по-разному: всегда ровно
столько, сколько нужно на то, чтобы в этой облачной штучке, что ты недавно
назвал душою, не оставалось ни одного пятнышка гнили.
Но ведь ты знаешь: влезешь под землю и внимательно прислушаешься - так
она славно, тихо шевелится вся, тихонько шепчется сама с собою в разных
своих уголочках подземелья. Это, Келим, заново прорастают души, готовясь
воскреснуть. И моему Бетоннику гораздо хуже, чем прочим, потому что он
покоится не в земле - там травка, там березки, и цветочки, и стрекозы с
бабочками... А у него ничего этого нет, и душе его труднее справиться с
собою...
- Ну ладно, хватит о нем... Лучше скажите мне, пожалуйста, где
находится
Алексеев.
- Какой Алексеев?
- Да, да, я понимаю... Их тысячи, а может быть, и миллионы, Алексеевых,
по всей России. Но тот, о котором я спрашиваю, известен только вам. У него
Флейта Мира.