"Лилия Ким. Библия-Миллениум (Книга 1) " - читать интересную книгу автора

стоящими навытяжку домочадцами тяжеленным парадным кителем, который звенел,
как кольчуга, от обилия орденов и медалей. Онану вдруг показалось, что отец
играет как-то особенно вдохновенно, рыдая и декламируя короля Лира в
собственной интерпретации. Новая зрительница - жена Ира - была очевидно
потрясена и заворожена, вот-вот взорвется овациями. Вот-вот грохнет выстрел
и опустится занавес, чтобы покойники могли очистить сцену от своего гнусного
присутствия.
- О горе мне, горе!.. - и пуля разнесла вдребезги всего лишь семейную
фотографию на каминной полке.
Онан, оглушенный свистом смерти возле своего уха, почти взлетел по
огромной лестнице добротного двухэтажного загородного дома, пробежал в самый
конец коридора в свою комнату и разом выдохнул весь воздух, скопившийся в
нем, с шумом и хрипом. Кто бы мог подумать, что в нем помещается столько
воздуха!
Возлюбленный встретил его разгоряченным, полным решимости и нетерпения.
- Я люблю тебя! - крикнул ему Онан.
Впервые за долгое время он поцеловал свое отражение, забыв о страхе.
Слился с возлюбленным порывисто, страстно, под аккорды испанской гитары, в
кругу свечей, отчетливо ощущая, что эта ночь может быть последней. Он долго
ласкался к своему отражению, терся об него плечами, грудью, щекой, членом,
сжимая зеркало в своих объятьях. Внутри стало невыносимо тесно от
скопившейся любви, нежности и всепоглощающей страсти. Он захлебывался, тонул
в своих чувствах, переполнявших его, мешавших дышать! Наконец, их избыток
пролился горячими слезами и потоком сладковатой спермы.

[+++]

Утром Онан твердо решил стать хозяином собственной жизни. Не давать
больше ни единого повода для придирок. Через некоторое время, размышляя над
планом своих действий, он с ужасом обнаружил, что не знает, как жить
правильно! Ясно одно: чтобы зажить как-то по-новому, необходимо вылезти из
своей мягкой раковины в мир, удивить всех и сделаться совершенно иным, не
похожим на "младшего сына Иуды". Однако практическую сторону преображения
Онан себе представить не мог.
"Нужно начать с малого", - сказал он себе, открывая учебник.
Старательно пытаясь вникнуть в материал, он обнаружил, что понимает
изложенное через слово, приходилось возвращаться назад, к первым главам,
читать все подряд. Через два с половиной часа Онан продвинулся на страницу
заданного и сотню страниц "пояснительного", голова страшно разболелась, а
каша знаний только рассыпалась кучами гранитного щебня. В конце третьего
часа буквы стали светиться зеленым, а вокруг замелькали нахальные звездочки.
Онана охватило отчаянье. Он понял, что непоправимо отстал от "нормального
развития", а чтобы исправить свое плачевное положение, ему нужно начать все
сначала. Примерно с того класса школы, в котором проходят дроби.
Он никак не мог понять. Как? Как в маленьких, изящных, нагруженных
прическами и романтикой головах некоторых его сокурсниц блестяще
укладывается все это и легко воспроизводится, интерпретируется,
сравнивается, анализируется. Откуда? Откуда они знают все эти слова, факты,
названия? Его пожизненно считают самым тупым: сначала в детском саду, потом
в школе, теперь в институте. Ему всю жизнь прямо и откровенно говорят, что