"Стивен Кинг. Люди десятого часа" - читать интересную книгу автора

до головы, ты понимаешь, что либо спятил, либо смотришь на нечто
такое, о чем нет ни строчки во "Всемирной энциклопедии".
{"Но почему они не побежали?} - размышлял теперь Пирсон, когда
одна капля дождя упала ему на руку, а другая - на чистую белую
поверхность недокуренной сигареты. - {Они же должны были с воплями
разбежаться, как от гигантских жуков в фильмах пятидесятых годов.} -
Потом подумал: - {Но ведь и я не побежал"}.
Да, конечно, но это не одно и то же. Он не побежал, потому что
застыл на месте. Впрочем, он {пытался} бежать; просто новый знакомый
остановил его прежде, чем у него включились голосовые связки.
{"Летучая мышь в человеческом облике. Ты впервые это увидел".}
Над широкими плечами Самого Элегантного в Текущем Году Делового
Костюма и над безупречно вывязанным красным галстуком возвышалась
огромная серовато-коричневая голова, но не круглая, а бесформенная,
словно бейсбольный мяч, который усиленно пинали целый сезон. Прямо под
сводом черепа пульсировали черные линии - вероятно, вены, - образуя
бессмысленное подобие дорожной карты, а там, где полагалось быть лицу,
но его не было (во всяком случае, по человеческим понятиям), торчали и
вздрагивали какие-то выросты, каждый из которых жил собственной
ужасной жизнью. Зачатки черт лица были сведены вместе - плоские черные
глаза, абсолютно круглые, алчно взирали из середины "лица", словно
глаза акулы или какого-то обрюзгшего насекомого; бесформенные уши без
мочек и раковин. Носа - во всяком случае, насколько мог рассмотреть
Пирсон, - не было; правда, два подобия клыков торчали из густой щетины
под глазами. Большую часть лица занимал рот - громадный темный
полумесяц с треугольными зубами. Существу с таким ртом, подумал
Пирсон, разжевывать пищу незачем.
Первой его мыслью, когда он уставился на это ужасное видение -
видение, которое держало изящный дипломат в безукоризненно
наманикюренной руке, - было: {"Это Человек-слон"}. Но теперь он
понимал, что это создание не имело ничего общего с бесформенным, но,
по существу, человеческим персонажем старого фильма. Дьюк Райнеман был
ближе к истине: эти черные глаза и словно нарисованный рот гораздо
больше подходили мохнатым, пискливым существам, которые по ночам
ловили мух, а днем висели головой вниз в темных местах.
Но не это побудило его закричать: такая потребность появилась,
когда существо в костюме от Андре Сира проходило мимо него, уже
уставившись темными, словно у насекомого, глазами на вращающуюся
дверь. Ближе всего оно находилось в те секунду-другую, и именно тогда
Пирсон увидел, что это бородавчатое подобие лица скрывается под
зарослями щетины, произраставшей прямо из него. Он не знал, как это
может быть, но так было - он видел, как плоть расползается вокруг
массивных изгибов черепа и струится вдоль мощной, как у собаки,
челюсти волна за волной. А в промежутках виднелась какая-то
отвратительная сырая розовая масса, о которой не хотелось и думать...
но теперь, когда он вспомнил, оказалось, что он не в силах перестать
думать о ней.
Все новые капли дождя падали ему на лицо и руки. Рядом с ним на
закругленном краю клумбы Райнеман в последний раз затянулся сигаретой,
отшвырнул ее и встал.