"Стивен Кинг. Мареновая роза" - читать интересную книгу автора

боль, подобную этой - даже тогда, когда в тринадцатилетнем возрасте
она резко повернула руль велосипеда, чтобы не провалиться в открытый
канализационный люк, и упала, ударившись головой об асфальт и
заработав рану длиной ровно в одиннадцать швов. От того падения
остались яркие воспоминания о серебристой вспышке боли, за которой
последовало усеянное звездочками темное удивление, оказавшееся на
самом деле короткой потерей сознания... но та боль не шла ни в какое
сравнение с теперешней. Это какая-то агония. Рука, прижатая к животу,
ощущала прикосновение к плоти, больше не похожей на плоть; казалось,
что ей вспороли живот сверху донизу и заменили живой растущий плод
раскаленным камнем.
"О Господи, пожалуйста. - думает она. - Умоляю тебя, сделай так,
чтобы с ребенком все было в порядке".
Но сейчас, когда дышать стало чуть-чуть легче, она начинает
понимать, что с ребенком {не} все в порядке, что по крайней мере об
этом-то он позаботился. Когда находишься на четвертом месяце
беременности, ребенок представляется скорее частью тебя самой, нежели
чем-то отдельным, а когда сидишь в углу и к твоим потным щекам
прилипли пряди мокрых волос, а внутри такое ощущение, будто ты
проглотила горячий обломок скалы...
Кто-то или что-то - запечатлевает зловещие скользкие поцелуи на
внутренней стороне ее бедер.
- Нет, - шепчет она. - {Нет}. О Господи, умоляю тебя, Господи,
милый Боже, Господи, умоляю тебя, {нет}.
"Пусть это будет пот. Пусть это будет пот... или, возможно, я
обмочилась. Да, скорее всего, так оно и есть. Мне было так больно
после того, как он ударил меня в третий раз, что я обмочилась, даже не
заметив. Все верно".
Только это не пот, и на самом деле она не обмочилась. Это кровь.
Она сидит в углу гостиной, глядя безмолвно на четвертованную книжку,
часть которой валяется на диване, часть под кофейным столиком, и ее
чрево готовится извергнуть плод, который вынашивало до этого вечера
без малейших жалоб и каких-либо проблем.
- {Нет}, - стонет она, - {нет}, Господи, прошу тебя, пожалуйста,
скажи нет.
Она видит тень своего мужа, искаженную и вытянутую, как
соломенное чучело или тень висельника, танцующую и дергающуюся на
стене за проемом двери, ведущей из гостиной в кухню. Она видит другие
тени: телефонная трубка, прижатая к уху, длинный, скрутившийся в
штопор шнур. Она даже видит, как его пальцы перебирают завитушки
шнура, распрямляют их, зажимают на мгновение и затем отпускают, и
телефонный шнур снова закручивается в спираль, словно не в силах
сопротивляться плохой привычке.
Сначала она думает, что он звонит в полицию, Смешно, конечно,
ведь он {сам} полицейский.
- Да-да, это срочный вызов, - говорит муж в трубку, - Хватит
морочить мне голову, красавица, она беременна. - Он сосредоточенно
слушает, пропуская колечки телефонного шнура сквозь пальцы, а когда
снова начинает говорить, в голосе слышатся едва заметные нотки
раздражения. Однако этого слабого раздражения достаточно, чтобы ее