"Росс Кинг. Экслибрис " - читать интересную книгу автора

Книга" принадлежала мне уже около восемнадцати лет. Сам же магазин -
уставленные книгами полки на первом этаже и тесные жилые комнатушки на
втором, куда вела винтовая лестница, - существовал на Лондонском мосту, в
угловой части "Редкого Дома", самого красивого из здешних зданий, гораздо
дольше - вот уже сорок лет. Меня отдали сюда в учение в 1635-м четырнадцати
лет от роду - после того, как отец мой умер во время чумного поветрия, а
мать, столкнувшаяся затем с его долгами, избавила себя от всех бед, выпив
чашку отравы. Смерть господина Смоллпэйса, моего хозяина, - также от чумы -
случилась как раз около того времени, когда мое ученичество подошло к концу
и я как полноправный член был принят в Канцелярскую гильдию. В тот
знаменательный день моей жизни и стал я владельцем "Редкой Книги", где жил
с тех пор среди беспорядка, который создавали несколько тысяч моих
сафьяновых и матерчатых компаньонов.
Я вел размеренную, наполненную размышлениями жизнь среди ореховых
книжных полок. Она состояла из привычных, не доставляющих беспокойства дел,
выполняемых по мере надобности. Я был вполне благоразумным и образованным
человеком - по крайней мере, мне хотелось так думать, - но мой житейский
опыт был ничтожен. Я знал все о книгах, но мало, должен признаться, о той
жизни, что бурлила за зеленой дверью моего магазина. Я отваживался выходить
в тот чуждый мир грохочущих колес, дымящих труб и беспорядочной спешки не
чаще, чем того требовали обстоятельства. К 1660 году я едва ли отъезжал от
ворот Лондона дальше чем на две дюжины лиг, да и в самом Лондоне редко
выбирался на улицу без крайней необходимости. Выйдя же по какому-нибудь
мелкому делу, я испытывал безнадежную растерянность в том лабиринте тесных
и грязных улиц, что начинался в двадцати шагах от северных ворот моста, и
когда я еле-еле приплетался обратно, к своим книжным полкам, у меня было
такое чувство, словно я вернулся из изгнания. По всему этому - в сочетании
с моими близорукостью, астмой и изуродованной стопой, из-за которой я ходил
немного кривобоко, - я, пожалуй, меньше всего подходил для участия в тех
событиях, которым суждено было последовать.
Что еще вам нужно знать обо мне? Моя жизнь казалась мне слишком уж
уютной и безмятежной. К сорока годам я достиг почти всего, чего только
может пожелать человек моих наклонностей. Помимо процветающей торговли у
меня имелись еще собственные зубы, большая часть собственных волос, совсем
немного седины в бороде и симпатичное брюшко, на которое удобно
пристраивалась книга, когда я просиживал час за часом вечерами в моем
любимом мягком кресле, набитом конским волосом. Каждый вечер старушка по
имени Маргарет готовила мне ужин, и дважды в неделю другая бедняжка, Джейн,
отстирывала мои грязные чулки. Жены у меня уже не было. Смолоду я был
женат, но жена моя, Арабелла, умерла несколько лет назад, через пять дней
после того, как оцарапала палец дверной щеколдой. Наш мир чреват
опасностями. У меня нет и детей. Я исправно исполнял свои супружеские
обязанности: детей родилось четверо, но все они также умерли от тех или
иных болезней и сейчас покоятся рядом с их матерью на кладбище при церкви
Святого Магнуса-Мученика, куда я неизменно наведываюсь раз в неделю с
букетом из лавки цветочницы. Жениться вновь я не надеялся и не строил на
сей счет никаких планов. Уклад моей жизни устраивал меня донельзя.
Что же еще? Я жил один, если не считать моего ученика Тома Монка,
который, когда торговля заканчивалась, уединялся на верхнем этаже "Редкой
Книги", где он ел и спал в комнатенке размерами чуть больше чулана. Но Монк