"Паскаль Киньяр. Альбуций" - читать интересную книгу автора

Паскаль Киньяр


Альбуций

(пер. Ирина Волевич)

ПРЕДИСЛОВИЕ

Когда настоящее несет мало радости, а грядущие месяцы не сулят ничего,
кроме повторения пройденного, хочется обмануть монотонность бытия
вторжениями в прошлое. Раздвигаешь ноги мертвецов, и их чресла (древние
чресла, истлевшие за два с лишним тысячелетия) вновь соприкасаются,
сливаются воедино. Роешься в скрытых уголках своей жизни и выкапываешь
такое, о чем никому нельзя поведать, вплетаешь эти тонкие былинки, эти
хлипкие птичьи перышки в гнездо старой патрицианки или древних иудеев. Это
занятие утешает. То, что происходило в реальности, защищает вымысел и
желания, которым этот вымысел открывает путь куда успешнее, чем незатейливую
старозаветную интригу, которую буквально притягиваешь за уши, собираешь по
каплям. Гай Альбуций Сил существовал. Существовали и его декламации. Я
только придумал гнездо, куда поселил его, где он обрел приют и чуточку
живого тепла, чуточку обыкновенной жизни, состоящей из приступов подагры, из
листков салата, из печали, и бесплотный призрак, быть может, выиграл на
этом, обретя хоть какие-то краски и жизненных услад, и, вполне вероятно,
даже смерти. Я полюбил тот мир - или романы, навеянные окутавшим его мраком
неизвестности.
В июне 1989 года я был одинок и я устал. Я написал шестьдесят страниц
этой книги, сидя на деревянной скамье, в окружении огромных могильных
воронов, у крепостной стены императорского дворца в Токио.
Внизу за стеной, в прудике, маленькая черепашка плыла к деревянной
береговой свае, высунув голову из воды. За головой тянулся узенький водяной
разрез. Однако тяжесть тела неумолимо тянула ее ко дну. Я посмотрел на эту
зеленую головку, древнюю, бесстрастную, сморщенную. И сказал себе: "Да ведь
это же Август!" Тогда это казалось мне совершенно очевидным. Сегодня я
дивлюсь своей догадке куда больше. Так страна, где дверцы такси закрываются
самостоятельно, где люди снимают обувь перед тем, как сесть за еду,
погрузила меня в жизнь некоего воображаемого Рима - более реальную, более
полнокровную, нежели лики бонз секты дзен, на свидание с которыми я туда
приехал.
Превыше всего на свете я ценю перевод текстов Сенеки-старшего,
сделанный Анри Борнеком, - это поистине великий Сенека. Добавлю также, что я
многим обязан переводу романов Квинтилиана-декламатора, опубликованному Дю
Тейлем. Он появился в первой половине августа 1657 года, при кардинале
Мазарини. Стояли жаркие погоды. Уединившиеся еще были в фаворе. Вот так, под
прохладной древесной сенью, я и познал счастье. Я украсил свою жизнь днями,
которые мне не довелось прожить самому.
Гренобль, июль 1989


Глава Первая