"Паскаль Киньяр. Альбуций" - читать интересную книгу автора

его и восхищался его стилем, утверждали, что он не был обделен даром
импровизации - просто полагал, что ему этого не дано. Из всех творческих
личностей он был самым робким, самым неуверенным в себе. Азиний Полли-он
окрестил его "sententiae" "белыми": они были прозрачны и излучали свет. Он
умел бередить людские чувства, пробуждать страсти (affectus). Многие
плакали, слушая его. И смеялись. И все боялись одного: что он умолкнет,
повергнув слушателей в бездну тишины. По словам Аррунтия, самой патетической
из его декламаций была "Potio ex parte mortifera" (Яд, смертельный
наполовину). Публика едва сдерживала эмоции. "Яд, смертельный наполовину" -
это род детективного романа, напоминающего романы Агаты М. С. Кристи.


ЯД, СМЕРТЕЛЬНЫЙ НАПОЛОВИНУ
POTIO EX PARTE MORTIFERA

Во времена Помпеевых проскрипций некая женщина сопровождает в изгнание
своего мужа. Однажды среди ночи она внезапно просыпается и видит, что ложе
рядом с нею пусто. Она встает. И находит своего супруга в темном атрии: он
плачет, держа в руке египетскую чашу. Она спрашивает, почему он покинул
супружеское ложе и какая причина лишила его сна. Он отвечает, что хочет
предать себя смерти, ибо лишился всего своего состояния. Тогда она
спрашивает, что за напиток у него в чаше. Он говорит, что это смертоносный
яд. Жена просит его оставить ей часть яда, так как не хочет жить после
смерти супруга. И вот он выпил половину чаши, а она допила остальное.
Женщина умерла, крича от страшных болей в животе. Когда вскрыли оставленное
ею завещание, выяснилось, что единственным своим наследником она назначила
мужа. По отмене проскрипций муж вернулся на родину, и тут отец умершей
обвинил его в отравлении своей дочери:
- Он единственный из всех осужденных, кого обогатили проскрипции.
- Я любил свою жену. И она меня любила. Нет для меня горшей муки, чем
та, от которой я страдаю: я пережил единственного человека, с которым был
счастлив.
Аргумент, представленный Альбуцием, отличается точностью
англосаксонских судебных протоколов конца XIX века: "Summis fere partibus
levis et innoxius umor suspenditur, gravis illa et pestifera pars pondere
suo subsidit" (Почти всегда на поверхности остается легкая и безобидная
часть жидкости, тогда как ядовитый осадок, увлекаемый собственной тяжестью,
опускается на дно). Альбуций заключает свое повествование словами: "Bibit
iste usque ad venenum, uxor venenum" (Он выпил то, что было над ядом,
супруга же выпила сам яд).
Он умело использовал фигуры речи. Подробно описывал место действия.
Альбуций чрезвычайно обогатил и разнообразил речь латинян. Когда он мучился
нерешительностью, когда терзал слух своих близких сомнениями, одолевавшими
его в процессе творчества, это неизменно объяснялось его желанием осмыслить
следующее: не как повествовать, но о каких вещах повествовать. Он часто
говорил о себе самом: "Когда ум мой занят сочинительством, слова осаждают
его со всех сторон". Сенека также записал его определение романа: "Это
единственное пристанище в мире, гостеприимно открытое всем "sordidissima",
иначе говоря, самым непристойным словам, самым вульгарным вещам и самым
низменным темам". В Риме словом "sordes" назывались в первую очередь грязные