"Редьярд Киплинг. If (англ.)" - читать интересную книгу автора

довольствовались либо плоским натурализмом, либо ходульной и безжизненной
романтикой, но эпигонов было слишком много, чтобы не пострадала репутация
самого Киплинга. Своей еще прижизненно утвердившейся известностью ефрейтора,
которого природа зачем-то наделила настоящим художественным даром, он в
гораздо большей степени обязан ученикам, чем собственным идейным
пристрастиям "государственника" и патриота, для которого Британия права всегда
и во всем. Такая слава приросла к нему накрепко. И тут вступили в дело уже иные,
внелитературные обстоятельства.
О них выразительнее всего сказал Ричард Олдингтон в "Смерти героя".
Читавшие роман помнят, что в нем цитируется: "Тогда, мой сын, ты
'будешь,Человек" --с единственной целью прокомментировать строку от имени
уцелевших на фронтах первой мировой войны. Комментарий уничижителен -стихи,
которые заставляли учащенно биться сердца стольких подростков, не знавших, что
их ждут траншеи на Марне, эти стихи учили жестокости и объявляли джентльменом
лишь того, кто способен убивать, не дрогнув. Словно бы Киплинг повинен в том, что
атобиографического героя Олдингтона - и сколько других! - воспитывали садисты
вроде старшины Брауна, а судьбой этого поколения стала верденская мясорубка.
Словно бы литература в самом деле первой должна держать ответ за то, что жизнь
так уродлива и беспощадна.
"Смерть героя" была исповедью поколения, вернувшегося из окопов
искалеченным, озлобленным и жаждущим расчета с обществом, которое внушало
ему ненависть. Требовался виновник трагедии, постигшей это поколение; Киплинг,
недавний кумир, был слишком очевидной мишенью. Изменилось общественное
умонастроение, и все. во что он свято верил, было признано фикцией, дурманом,
опасной ложью. Чуть ли не молившиеся на него теперь состязались в
оскорбительных выпадах. Так продолжалось долго, вплоть до 60-х годов, до
знаменитого фильма Линдсея Андерсона "If", где киплинговское заглавие
понадобилось, чтобы показать, какими неисцелимыми травмами заканчивается
воспитание в духе возвещенных Киплингом истин.
Но эти истины не зависят от перепадов интеллектуальной моды, потому что
рождены опытом жизни, а не апологетикой идейных устремлений, пусть даже очень
близких авторскому сердцу. Из апологетики чаще всего рождается плакат. А
Киплинг написал стихотворение, которое войдет в любую антологию английской
поэзии - даже самую строгую по принципам отбора.
Такие стихи, даже если они, по первому впечатлению, прозрачно ясны, на деле
содержат в себе очень глубоко спрятанные смысловые оттенки,выявляющиеся с
новым серьезным прочтением. Думаю, сопоставление нескольких русских версий
киплинговского шедевра убедит в этом каждого непредвзятого читателя. И пусть не
смутят его различия - вплоть до несовпадающих заглавий. Тут не домыслы
переводчиков "поверх" оригинала, а возможности, предлагаемые самим
оригиналом.
Остается добавить, что тот, к кому, считалось, непосредственно обращены эти
четыре строфы, сын Киплинга, погиб в 1915 году на фронте во Франции. От этого
удара Киплинг так и не оправился до конца своих дней.