"Глеб Киреев. Тридцать три года спустя (Флэш Билл Бэтмэн - 3)" - читать интересную книгу автора

потом удовлетворенно произнесла:
- Есть!
Она вприпрыжку подбежала к небольшому столику возле кровати, на котором
стоял домик куклы Барби с маленькими комнатками и обстановкой, в мельчайших
подробностях передающих стиль и образ жизни хорошей преуспевающей куклы,
которую так любит ее нежная маленькая "мама". Не выпуская из рук плащ,
Селина обрушила на эту наивную идиллию струю черной краски; она заливала
каждую комнатку, каждую вещь в этом игрушечном мире. Но завершить работу не
удалось. Баллончик иссяк. Тогда, взбесившись, секретарша пустой аэрозольной
упаковкой просто разнесла дом вдребезги. Образовавшиеся развалины она смела
на пол и растоптала. Дом умер.
Повернувшись, Селина запустила бесполезным баллоном в светящуюся
корявую надпись: "Привет, милая". Буквы разлетелись, хлопая, как праздничные
хлопушки.
Внезапно она совершенно успокоилась и, безмятежно улыбаясь, вытащила
из-под стола большую пластмассовую коробку. Раскрыла ее, вывалив на стол
гору катушек, лоскутков, кружев, иголок, взяла в руки плащ, и, повертев его
перед глазами, принялась резать на мелкие кусочки, которые тут же сшивала
толстыми белыми нитками.
За окном жалобно мяукали коты, расхаживая взад-вперед по подоконнику и
заглядывая в комнату.
Селина ощутила: все, что она сейчас делает, происходит не по ее воле.
Руки сами брали ножницы, сами кроили и сшивали материал, отрезали куски
проволоки, выгибая из нее причудливые очертания кошачьих ушей. А ей было
просто хорошо и спокойно. Она была счастлива.
Сшив узкую перчатку, Селина натянула ее на руку - и тут же поняла, что
шьет себе не маскарадный костюм, а вторую кожу. Перчатка была именно тем,
чего не хватало руке.
Селина принялась разгребать хлам на столе и вдруг почувствовала укол.
Это под пальцы попалась шпулька от швейной машины. Девушка надела ее,
подобно обручальному кольцу, на безымянный палец, отогнув лепесток
крепления. Никелированное острие блеснуло в свете лампы, как железный
коготь.
Кошка облизнулась, сдернула перчатку и продолжила работу.
Через час окно на втором этаже старого дома со звоном вылетело в ночной
холод, разгоняя перепуганных котов. Тихий кошачий плач наполнил улицу, он
усиливался, рос, и, дойдя до апогея, замер.
В это время одна кошка призналась своей подружке:
- Знаешь, киса... Не знаю как тебе, но мне сейчас гораздо лучше!..
Утро выдалось хмурое и пасмурное. Серое небо, как тяжелое одеяло,
придавило город. Настроение природы совпадало с настроением граждан,
начинающих потихоньку оправляться от потрясений вчерашнего вечера. На улицах
было пустынно и тихо. И только возле большой скульптуры атланта, держащего
на плечах модель атома, толпился народ в ожидании выступления мэра. Площадь
была совершенно непригодна к проведению на ней каких-либо мероприятий и
поэтому здесь, прямо на ступенях городского парка, была установлена
небольшая трибуна, а внизу под лестницей расставили стулья для почетных
гостей.
Мэр быстро подошел к трибуне и, облокотившись на нее, обвел
присутствующих напряженным взглядом. Сидящий слева от него мистер Шрекк