"Владимир Киселев. Девочка и птицелет " - читать интересную книгу автора

не в соли дело и не в сроках, но Евгения Лаврентьевна тут ни при чем.
Витин папа, Леонид Владимирович, рассказывал, что ученики, которые,
закончив школу, получают у Евгении Лаврентьевны по химии даже тройку, в
институт сдают экзамен по химии на пятерку, а если у ученика Евгении
Лаврентьевны в аттестате стоит по химии пятерка, то ему в Киеве в любом
институте или в университете поставят пять и могут даже не задавать
вопросов.
На всю жизнь я запомню первый урок Евгении Лаврентьевны. "Кто такие
химики?" - такая была тема этого урока. Если бы она рассказывала сто часов
подряд, никто все равно не сдвинулся бы с места.
Все химики были замечательными людьми - отважными, благородными,
готовыми пожертвовать собой для пользы людей.
Особенно мне запомнилось, как Евгения Лаврентьевна рассказывала о
великом химике Бутлерове. Восьмилетнего Сашу Бутлерова родители отдали в
пансион в городе Казани, ну, вроде бы в интернат. Там он увлекся химией. И
вот, когда ему было лет десять, он в своей тумбочке возле кровати устроил
небольшую лабораторию. И когда однажды дети играли во дворе, вдруг раздался
оглушительный взрыв. Воспитатель побежал в помещение и вытащил оттуда Сашу
Бутлерова, у которого были обожжены брови и волосы. Эксперимент, который он
задумал, кончился неудачей. Бутлерова решили наказать. В этом пансионе, где
он учился, детей не секли розгами, хотя, как сказала Евгения Лаврентьевна, в
других учебных заведениях розги были в большом ходу, и вот Бутлерова за его
"преступление" посадили в темный карцер, а из карцера его несколько раз
выводили в общий обеденный зал с черной доской на груди. А на доске крупными
белыми буквами было написано: "Великий химик".
Они это написали, чтобы поиздеваться над мальчиком, но оказалось, что
они предсказали его будущее. Потому что он действительно стал великим
химиком.
Евгения Лаврентьевна говорила, что все, что возможно с научной точки
зрения, в конце концов становится возможным в действительности. Хотя иногда
даже ученые слишком поспешно говорят "невозможно", вместо того чтобы сказать
"мы еще не умеем". Вот, например, она рассказывала, что долгое время
считалось, что невозможно получить искусственный аммиак, но немецкий ученый
Габер придумал, как это сделать. Благодаря его открытию Германия так долго
держалась в первой мировой войне. Но когда к власти пришли фашисты, они
стали преследовать этого Габера, потому что он был евреем, и он убежал из
Германии и умер в чужой стране.
Или, например, Евгения Лаврентьевна рассказывала, что знаменитый
изобретатель Эдисон, когда услышал, что в Советском Союзе получен
искусственный каучук, заявил: "Я не верю, что Советскому Союзу удалось
получить синтетический каучук. Все это сообщение - сплошной вымысел. Мой
собственный опыт и опыт других показывает, что вряд ли процесс синтеза
каучука вообще когда-нибудь увенчается успехом". А ведь сейчас любой ребенок
знает, что каучук получают синтетическим путем.
Но если все, что возможно по научной теории, возможно в
действительности, то, может быть, уже скоро будет осуществлено то, что
задумал Витин папа, Леонид Владимирович, хотя это совсем похоже на
фантастику.
Я часто представляю себе, как над нашим городом, над куполами Софии,
над Днепром, над Мариинским парком и памятником Вечной Славы летают,