"Владимир Леонтьевич Киселев. Воры в доме (Роман) " - читать интересную книгу автора

привычке, оставшейся еще с времен войны, он подул в трубку.
- Майор Ведин? - спросила трубка в ответ.
- Я вас слушаю.
- С кем вы говорите? - снова спросила трубка.
- Степан Кириллович, - сказал Ведин.
- Хорошо. Приезжайте немедленно. С Шариповым. - И после короткой
паузы, тише: - Воры в доме.
Ведин быстро спустился вниз, подошел к Шарипову, шепнул:
- Воры в доме. Поехали. Зина, я тебе позвоню, - сказал он, обращаясь
к жене, и направился к выходу.
- Извините, Оля, - сказал Шарипов, - но так сложились обстоятельства,
что я вынужден вас покинуть... И даже не смогу проводить. Не сердитесь на
меня. Я вас постараюсь вскоре увидеть.
Он быстро пошел вслед за Вединым, но, когда проходил мимо стола,
поднял положенный поперек кий, не целясь, ударил и продолжал путь. Когда
он уже открыл дверь, кремовый полированный шар медленно, нехотя подкатился
к углу и сполз в лузу.


Г л а в а  ч е т в е р т а я, в которой за окнами
раздается леденящий душу крик

Видите, читатель, как я
предупредителен: от меня одного
зависело стегнуть лошадей, тащивших
задрапированную черным колымагу...

Д. Д и д р о

Профессор Ноздрин сложил письмо и посмотрел на Володю с любопытством
и удивлением.
- Очень рад, - повторил он, на этот раз значительно сердечнее. -
Никогда бы не подумал, что у Владимира Никитича такой рослый сын. - Он
подошел почти вплотную к Володе и, чтобы видеть его лицо, отбросил голову
назад. - Вы ужинали?
- Да, - нерешительно ответил Володя. - То есть скорее нет. Я пил чай.
В поезде...
- Мы сейчас поужинаем, затем поедем в гостиницу и заберем ваши
пожитки. Жить вы будете у нас. Это категорически... - И, не давая
возразить, перебил сам себя: - Неужели вы подумали, что я могу оставить в
гостинице сына моего старого друга - академика Неслюдова.
Как всегда в минуты нерешительности, Володя поправил очки и надул
щеки.
Сын академика Неслюдова. Сын академика Неслюдова. Это имя
преследовало его всю жизнь: в школе, в университете, а может быть, еще и в
детском саду. Когда-то, на первом курсе университета, он очень слабо
ответил на экзамене по античной литературе, и ему все-таки поставили
четверку. "Еще бы, сын академика Неслюдова", - сказал кто-то из товарищей.
Он был готов тогда переменить фамилию. Он никогда не пользовался машиной
отца. Никогда не брал у него денег. Никто не одевался так плохо и бедно на