"Владимир Леонтьевич Киселев. Воры в доме (Роман) " - читать интересную книгу автора

их курсе, как он. Вот и сейчас он аспирант, без пяти минут кандидат наук,
а старенький синий шевиотовый костюм на нем лоснится, а руки далеко
выглядывают из рукавов. И снова ему предстоит жить здесь в роли "сына".
- Сын Владимира Никитича Неслюдова - Владимир Владимирович, -
представил Володю Николай Иванович своей жене.
- Анна Тимофеевна, - назвала она себя.
Затем он познакомился с дочками - Татьяной и Ольгой, подумав при
этом, что здесь, как и во многих других русских семьях, не обошлось без
"Евгения Онегина", и с внучкой Машенькой - маленькой девчушкой со
смешливым и, как показалось Володе, даже чересчур ироническим выражением
лица.
Руки ему не предложили помыть, а сам он почему-то постеснялся
попросить об этом, и сел за стол с немытыми руками и принялся за чай и
бутерброды.
Николай Иванович развернул письмо и заглянул в него.
- Владимир Никитич, - сказал он, - пишет, что вы владеете персидским
языком.
- Да, - ответил Володя.
- Хорошо?
- Не очень хорошо, конечно. Но читаю и говорю, да и написать могу.
- А с таджиком объясниться вы сможете? - Николай Иванович перешел на
таджикский язык.
- Смогу, - ответил Володя по-таджикски. - Со мной на курсе учились
таджики, и в общем они меня понимали.
- А как у вас с турецким? - спросил Николай Иванович, снова
заглядывая в письмо.
- Читаю. Говорю плохо. Да и читаю со словарем.
- А с арабским?
- Арабский знаю.
- Говорите свободно?
- В общем свободно.
- Очень хорошо, - заключил Николай Иванович с такой гордостью за
Володю, словно это он научил его всем этим языкам. - А какие это
"несколько европейских языков"?
- Английский, немецкий, французский. Немного итальянский и испанский.
Латынь. - Володя искоса посмотрел на синеглазую, редкостно красивую Ольгу,
которая сидела против него, и снова опустил глаза на бутерброды.
- Что ж, это весьма основательная подготовка, - решил Николай
Иванович. - Весьма основательная. Ну, а судя по тому, что пишет Владимир
Никитич, вы хорошо знакомы и с особенностями жизни Хорасана и вообще
Востока в средние века... Но сознаюсь, никогда бы не подумал, что такой
убежденный естественник, как академик Неслюдов, вручит своего сына госпоже
Клио - грустной и переменчивой музе истории.
Володя вздрогнул и беспокойно оглянулся. Где-то на улице раздался
продолжительный и странный крик - громкий, натужный, мучительный. Он
быстро обвел взглядом присутствующих. Николай Иванович как ни в чем не
бывало маленькими глотками пил чай из высокого стакана в серебряном
подстаканнике, Анна Тимофеевна положила прозрачное абрикосовое варенье в
стеклянное блюдце.
- Что это? - спросил Володя.