"Владимир Леонтьевич Киселев. Воры в доме (Роман) " - читать интересную книгу автора

- О чем вы? - не понял Николай Иванович.
- Вот этот крик.
Он увидел, как потупилась Таня, как широко открыла глаза Машенька,
как с ложки, которую держала Анна Тимофеевна, варенье закапало на
скатерть.
- А, это осел, - спокойно сказал Николай Иванович. - Химар
по-арабски.
Машенька фыркнула.
- Маша, - предостерегающе сказала Анна Тимофеевна. - Ты уже
поужинала? Можешь встать из-за стола.
Маша еще раз посмотрела с удивлением и насмешкой на огромного,
толстого и, несмотря на это, похожего на школьника человека в круглых
очках на большом круглом лице, который не знал, как кричит ишак, и ел так
много бутербродов, сказала "спасибо" и отправилась на веранду.
Поздно вечером, осторожно устраиваясь на легкой койке, сразу
подавшейся под его стокилограммовым телом, Володя перебирал в памяти
впечатления этого первого дня в чужом доме.
"В общем все устроилось не так уж плохо", - думал он, разглядывая
висевшие на стене огромные рога горного барана - архара. Вот если бы
только Николай Иванович не предоставил ему свой кабинет - угловую комнату,
отличавшуюся обилием полок, заполненных книгами, непонятными приборами из
стекла и металла, ящиками со стеклянными крышками, за которыми виднелись
наколотые на булавки бабочки и жуки, столов, уставленных такими же, как на
полках, приборами, и почти полным отсутствием мебели, на которой можно
было бы сидеть, - только два простых жестких стула. Для Володи поставили
раскладную койку из алюминиевых трубок и очистили один из этих столов - на
нем остался только микроскоп с двумя окулярами. Очень неловко все-таки,
что он лишил старого профессора его кабинета. Но с другой стороны, хорошо,
что Николай Иванович, который так ему понравился своим интересом к
восточной литературе и знанием персидского, всегда будет рядом, что можно
будет с ним посоветоваться.
Володя сам себе не хотел сознаться, что особенно радовала его и
возбуждала неясные надежды мысль о том, что он будет жить в одном доме с
Ольгой и каждый день на протяжении почти трех месяцев будет ее видеть, а
может быть, и разговаривать. И вообще ему, постоянно отчужденно и
настороженно жившему в собственной семье - за девять лет, минувших со дня
смерти матери, у Володи появилось четыре, каждый раз все более молодых,
мачехи; последняя из них - Алиса Петровна была всего на год старше
Володи, - очень понравилось в этом доме. В доме профессора Ноздрина, где
все так дружелюбно и мягко относились друг к другу, где во всем
чувствовалось то, что называлось в книгах "семейным счастьем". Понравилась
Анна Тимофеевна с ее обаятельным, сохранившим красоту лицом и стройной
фигурой, молчаливая, по-пушкински сдержанная Татьяна, насмешница Машенька.
И Ольга. Синеглазая Ольга, такая красивая и грациозная, что, по выражению
одного восточного поэта, ее трудно было себе представить, как других
женщин, спящей в постели: казалось, что она спит на ветке.
Днем, когда Володя работал - разбирал свои заметки, за дверью
раздался негромкий скрип, затем дверь открылась, и в комнату въехала
Машенька на трехколесном велосипеде.
- Дедушка позволял мне приезжать в его комнату, - сказала она, не