"В.М.Киселев. Месяц в Артеке" - читать интересную книгу автора

белокаменной девчушки, два пальца приложил к статуе и стал стучать по ним
костяшками пальцев другой руки. Тук-так, ту-ук-тэк, раздавался изменчивый
перестук. - А еще он умеет выслушивать и так, - Алик надавил себе ямку около
ключицы, - нажмет сюда или сюда, - он ткнул себя безжалостно меж ребер, - и
сразу поймет, какие у тебя легкие. С больным поговорит, и тот от него
выходит, руки поднимает к небу: "Слава Аллаху, доктор Мирзаги меня вылечил
без всякого лекарства!" А я в городе вовсе не Алик и не Олег. Кто ни увидит,
поясняет: "Это сын доктора Мирзаги!"
Она никогда не слыхала о Сальянах, а это, как оказалось, один из
великолепнейших городов Передней Азии. Передней!
- У нас Кура огибает Сальяны серебряной подковой. А небо цветет, как
айва. Плохо только, что никогда не падает много снега. Редко когда на два
дня хватает.
Снега на два дня! В Царицыне он лежит по полтораста дней!
- А Кобыстан - это на полпути между Баку и нами. Мы туда всей школой
ездим. Там наскальные рисунки сохраняются, ты б их только видела! Не
оторвалась бы. Знаешь, сколько им лет? Одиннадцать тысяч! И там же лежит
камень с латинской надписью. Угадай, кто ее высек? Никогда не угадаешь, -
римские легионеры!
- Римские легионеры? Вот это да... Как они там очутились?
- А в школе у меня любимый человек (здесь она перестала рисовать и
рассмотрела Алика попристальней; в эту минуту рассказчик бесстрастно
уставился на круглую столовую)... Талла Аркадьевна. Она у нас физичка и
классрук. За что я ее люблю? Это словами никак не объяснишь. Например, она
вызывает: "Зейналов, к доске!" - "Талла Аркадьевна, урока я не выучил". -
"Почему?" - "Свет у нас погас, Талла Аркадьевна". - "Чепуха, за
электричество двойка, принеси дневник. Сафаралиев, к доске!" - "Тала
Аркадьевна..." - "Понятно, не выучил урока. Почему?" - "Достал одну
книгу..." - "Какую?" - "Прощай, оружие". - "Правда? Ну, молодец! Садись,
после урока мне о ней расскажешь. Поскольку физиком ты все равно не станешь,
Хемингуэй и оружие тебе больше пригодятся". После такого вразумления всю
физику сам повторишь, и еще три урока вперед выучишь.
Очень толково Алик рассказал о Насими и об Ахундове, потом произнес
наспех нечто непонятное:
- Сян-мяним-хошума-гямирсян![1]
- Что, что ты сказал, повтори, что это значит? - быстро спросила она,
поднимая голову: загар у Алика отливал краснотой гуще, чем обычно.
- Это строчка из газелей Джами, - объяснил Алик, но совсем
неубедительно, потому что сперва о чем-то долго думал.
- Повтори ее, она очень музыкальная. Переведи ее.
Наступила новая пауза.
- Гяль-дост-олаг, - с натугой произнес Алик после короткого раздумья.
- Нет, это не то, ты декламировал другое, не путай, это не очень
музыкально.
- Нет, я говорил это, как я мог сказать другое, не путай сама, -
гяль-дост-олаг! - заупрямился Алик.
- А что это означает?
- Это означает: давай будем дружить! - выдохнул Алик и вприпрыжку,
как-то боком понесся прочь, благо со стороны "Фиалки" появились "Школьные
годы", и среди них Сережа.