"Эфраим Кишон. А в конце стоит парковочный столб (Сатиры о хитрости и коварстве автомобилистов)" - читать интересную книгу автора

и так - то на пару секунд.
- Но вы же сказали, что остановились там!
- Я остановился? Зачем мне там останавливаться? И зачем мне было
говорить, что я остановился, если я - постойте, сейчас я вспомнил: я
остановился, когда мой сигнал поворота заело. Потому я автомобиль и
остановил, - чтобы привести в порядок поворотник. Может быть, хотите из меня
за это веревки вить? Но разве я могу подвергать опасности жизнь людей, если
у меня заело поворотник? Этого вы не можете от меня требовать. Вам никто
этого не позволит, г-н инспектор. Не позволит!
Йоселе в своем пафосе придвигался все ближе к служаке, который
отодвигался все дальше.
- Уважаемый, - только и приговаривал он при этом. - Уважаемый! - И это
было все.
- Послушайте, г-н инспектор, - Йоселе всхлипнул и упал на колени. - Не
могли бы вы меня на этот раз отпустить? Я вам обещаю, что впредь это не
повторится. Впредь я буду внимательным. Только на этот раз, пожалуйста...
- Вон, - прохрипел служака. - Вон отсюда!
- Спасибо вам! Вы сама доброта! Спасибо вам от всего сердца.
И Йоселе быстро вывел меня оттуда. Я только смог увидеть, как служака
рухнул за свой пульт.
Иногда следует хоть что-то сделать и для полиции.


Две стороны одной монеты


Вообще-то обычно я всегда имею при себе запас монет по десять центов.
Но однажды утром его у меня с собой не оказалось. Беспомощно стоял я перед
грубым инструментом нашей технической эры - парковочным автоматом. Окажись
сейчас рядом представитель какой-нибудь дорожной службы, мне бы это
отсутствие обошлось в пять фунтов. Я попытался втиснуть в щель
двадцатипятицентовик, но автомат гневно отверг это.
- Десять центов? - произнес чей-то голос у меня за спиной. - У нас это
найдется!
Я обернулся и узнал инженера Глика, рьяно рывшегося у себя в карманах.
- Вот! - И он сам опустил искомую монету в прожорливую щель.
Я не знал, как его и благодарить. От немедленно предложенной ему
двадцатипятицентовой монеты он отказался:
- Ах, оставьте. Не стоит благодарности.
- Если вы секундочку подождете, я сбегаю, разменяю, - настаивал я.
- Не смешите. Не будете же вы бегать по улицам, чтобы отблагодарить.
При этом он повернулся и ушел, оставив меня в тяжелом, подавленном
настроении. Долги мне всегда были неприятны. Не люблю я это дело. "Не будете
же вы бегать по улицам" - как это понимать? По каким улицам? Каким образом?
Чтобы действовать наверняка, я зашел по пути домой в цветочный магазин
и послал г-же Глик десять красных гвоздик. Так полагается поступать
джентльмену, если меня правильно информировали.
К чему отпираться: я, конечно, ожидал хотя бы телефонного звонка от
Гликов. Не то, чтобы этого особо требовал мой цветочный набор, но тем не
менее...