"Эфраим Кишон. А в конце стоит парковочный столб (Сатиры о хитрости и коварстве автомобилистов)" - читать интересную книгу автора

Поскольку до наступления сумерек ничего не произошло, я поинтересовался
по телефону в цветочном магазине о судьбе моих гвоздик. Да, все в порядке,
цветы были вручены посыльным в 16 часов 30 минут.
Я подождал еще час. Когда мои нервы уже натянулись до предела, я
позвонил Гликам. К телефону подошел сам Глик. Мы поболтали насчет
строительства нового порта в Ашдоде, о новом подоходном налоге и о всяких
прочих новостях. Прошло четверть часа. Наконец, я не удержался.
- Да, кстати, - сказал я. - Ваша супруга получила цветы?
- Да. Так вот, свое мнение по поводу того, должен ли Эшколь давить на
религиозников, я не поменяю. У него достаточно поддержки, чтобы...
И так далее, и тому подобное. Что происходит? Никакого сомнения, что
мои цветы ничего не изменили.
Когда этот дурацкий разговор, наконец, закончился, я рассказал о
случившемся жене. Она совсем не удивилась.
- Конечно, - сказала она. - Даже мне было бы неудобно. Ну, кто сейчас
дарит гвоздики? Это же самые дешевые цветы, которые вообще существуют на
свете.
- Но я послал десять штук!
- Ну, еще бы! Это должно было произвести на Гликов неизгладимое
впечатление. Теперь они нас будут считать скупердяями.
Я сжал губы. Меня можно было назвать кем угодно, но не скупцом. На
следующее утро я пошел в ближайший книжный магазин, приобрел четырехтомник
Уинстона Черчилля "История второй мировой войны" и послал его инженеру
Глику.
Настал вечер. Никто не звонил. Я дважды набирал номер Гликов и дважды в
последнее мгновение вешал трубку. Может быть, Глик не заметил, что получил
от меня подарок?
- Невозможно, - заверил меня книготорговец. - Я вполне четко вписал его
имя в сопроводительную карточку.
Прошло два дня, два ужасных, мучительных дня. На третий день мне
прислали обратно четырехтомник Черчилля с письмом следующего содержания:
"Дорогой друг! Поймите же, наконец, что за помощь, оказанную Вам 15-го
ноября с.г. в 9 часов, я не требую ни благодарности, ни вознаграждения. То,
что я сделал, я сделал по доброй воле и из потребности протянуть братскую
руку сотоварищу, попавшему в трудное положение. Вот и все. Уверен, что Вы на
моем месте поступили бы точно так же. Самое большое вознаграждение - это
осознание того, что я в труднейших условиях, в джунглях эгоизма и грубости,
остаюсь человеком. Искренне ваш Глик.
P.S. Черчилль у меня уже есть".
Тем не менее, моя супруга нисколько не удивилась, когда я показал ей
это письмо:
- Ну, конечно! Есть вещи, которые нельзя компенсировать презренным
металлом. Иногда даже незначительные знаки внимания стоят больше, чем самый
дорогой подарок. Боюсь только, что ты этого так никогда и не поймешь,
буйвол.
Что я никогда не пойму, что? И уже на седьмой день инженер Глик получил
в подарок абонемент на серию благотворительных филармонических концертов.
Вечером в день первого концерта я залег в засаду на углу улицы
Губермана. Придет ли он?
Он пришел. Они оба пришли. Инженер Глик с супругой соблаговолили