"А.Ф.Кистяковский. Исследование о смертной казни " - читать интересную книгу автора

юридических, чем, например, теория, отвергающая устрашимость этого
наказания, к которой Кестлин относится с полным презрением. Юридическою
точкою зрения единственно следует называть ту, которая действительно
опирается на законы человеческие. Трудно также понять, на основании каких
данных он считает Канта и Гегеля важнейшими защитниками смертной казни:
разве потому, что они считаются первостепенными философами. Важнейшим
защитником или важнейшим противником никого нельзя назвать, кроме целых
народов или человечества; один, два мыслителя - это капля в море. Если же
можно назвать какого-нибудь писателя важным защитником, то только по
важности его работ. Что же сделали Кант и Гегель для разработки смертной
казни? Оправдывали это наказание положением: равное - за равное, жизнь - за
жизнь. Но в этом положении нет ничего принадлежащего Канту и Гегелю: это
теория, которой держалось первобытное человечество несколько веков и
тысячелетий; следовательно, почтенным философам принадлежит только то, что
они навязывали своим современникам те теории, которые - живые и деятельные в
первобытное время - потеряли или почти потеряли главнейшую часть силы и
устойчивости в новейшее время. Вот ошибки Кестлина, вытекшие из его главной
ошибки; отсюда же происходит то, что, посвятив две страницы самой убористой
печати вопросу о смертной казни, он употребил весь свой труд на полемику, не
имеющую особенного значения; собственно, от себя он высказал одну мысль о
смертной казни, именно: государство должно оставить существовать преступную
личность, в которой всегда лежит возможность нравственного восстановления,
т. е. основал свое опровержение смертной казни на теории исправления, теории
относительной, к которой вместе с другими подобными теориями он
неблагоприятно относится. Бернер в заключение своего небольшого труда о
смертной казни счел нужным между прочим доказывать ненадежность и
несостоятельность опытного способа исследования смертной казни и в частности
статистических работ. Он говорит: "Результаты статистических выкладок в этой
области останутся всегда крайне ненадежными, и путем простой эмпирии в
вопросе о смертной казни никогда не придут к основательным выводам.
Статистике и эмпирии оказывают много чести, когда от них ожидают отмены
смертной казни. И не прозирают в глубину, когда вопрос о смертной казни
выдают за простой вопрос пользы, относительно которого будто философия не
может произносить своего голоса. И если придут к постепенной отмене смертной
казни, то потомство припишет этот результат не статистикам, а тем
благородным, блестящим философским умам, которые обняли вопрос о смертной
казни в его отвлеченном корне (Gedankemwurzeln), напали на нее в принципе,
исследовали ее правомерность, с убедительною серьезностью выставили святость
жизни человеческой; от них движение против смертной казни получило свой
первый толчок, и в их смысле оно должно быть приведено к концу". Бернер
очень ошибается, когда хочет приписать отмену смертной казни каким-то
блестящим философским умам, которые только выставили святость жизни
человеческой и т. п. Большинство самых замечательных писателей, выставлявших
святость жизни человеческой, отвергавших справедливость смертной казни и т.
п., как то: Беккариа, Ливингстон, Люкас, Дюкпетье, в то же время прибегали к
пособию заподозреваемой Бернером эмпирии, а последние три - статистике;
лучшее и прочнейшее, что сказали эти писатели о смертной казни, было то, что
основывается на опыте. Опытному исследованию англичане обязаны тому, что у
них смертная казнь доведена до минимума, тогда как французы, несравненно
раньше начавшие толковать о смертной казни с отвлеченной точки зрения прав