"А.Ф.Кистяковский. Исследование о смертной казни " - читать интересную книгу автора

несколькими степенями, т. е. он подвергался мучительной смертной казни; за
убийство же зависимым холопом своего господина преступник подлежал наказанию
как за измену, т. е. четвертованию. Относительно другого преступления -
грабежа - существовали подобные же законы. Для обвинения шляхтича в этом
преступлении необходимо было схватить его на месте преступления; без этого
условия шляхтич не подлежал суду и на принесенное обвинение не обязан был
оправдываться. Но даже более: не пойманный на месте, он может требовать со
стороны холопа, обвинившего его, уплаты штрафа как за нанесение раны. Только
после третьего обвинения не пойманного шляхтича в этом преступлении суд
приступал к исследованию, а после четвертого - истцу дозволяется присяга
сам-четверт. Простолюдины же, хотя и не пойманные на этом преступлении, не
освобождаются от суда и наказания. За нанесение шляхтичем раны простолюдину,
виновный подвергался только платежу штрафа, количество которого было
определяемо по званию обвиненного, или же тюремному заключению, если рана
нанесена им была шляхтичу. За нанесение же раны шляхтичу простолюдином, сей
последний лишался руки; если же виновный - зависимый холоп, то за одно
поднятие руки на своего господина у него отнимали руку, за раны же и побои
его казнили тяжкою смертию. За оторвание руки или другого члена у шляхтича,
виновный шляхтич подвергался тоже отнятию руки, а виновный простолюдин -
смертной казни. Из этого обзора литовских законов очевидно, что шляхетство
было изъято от смертной казни за исключением очень редких случаев. Ибо хотя
de jure шляхтич подлежал смертной казни за убийство даже простолюдина, но de
facto разве в очень редких случаях он мог быть приговорен к этому наказанию;
потому что при обыкновенном течении дел стечение тех многочисленных
доказательств, которых требовал закон для осуждения, могло произойти разве
по какому-нибудь исключительному случаю. Шляхтич оставался не наказанным и
за убийство лица из своего сословия. В Польше до последних времен
общегосударственная власть была так слаба и право сильного так
могущественно, как это было только в Европе в период наибольшего развития
феодализма. Суд, постановивший приговор над могущественным шляхтичем, не
имел средств привести его в исполнение; обвиняемый в уголовном преступлении
шляхтич, не хотевший подчиниться приговору суда, объявлялся только баннитом,
т. е. изгнанным. Но и после этого он мог испросить охранительную грамоту у
короля, которая делала его безопасным от всякого приговора. Блакстон вслед
за Пуффендорфом говорит, что один польский король нашел удобным освободить
от наказания за убийство все дворянство посредством декрета, который
начинался следующими словами: "Nos, divini juris rigorem moderantes" - Мы,
по праву божественному смягчая строгость, и пр.
Из изложенного о привилегиях вытекают следующие выводы:
1) У всех народов до образования государств преступление является
личною обидою для семьи и рода, а наказание - мщением. В это время нет и не
может быть равенства наказаний. Кто сильнее, тот вернее и жесточе мстит; кто
богаче, тот легче может избежать кары; тут господствует право сильного и
богатого, хотя и не возведенное в закон. Но и с развитием государства не
исчезает это неравенство. Напротив, оно долго сохраняется, формируется и
является в виде законов. Отсюда у всех народов[49] в первый период их
государственной жизни существует два класса: народ, составляющий
большинство, и немногочисленные дворянские роды и духовенство,
представляющие меньшинство. Преступления первого класса, т. е. большинства,
преследуются с поразительною жестокостию: смертная казнь и изувечение - вот