"Нонна Кицмаришвили "Вышел Ёжик из тумана" [O]" - читать интересную книгу автора

заживало как на собаке!
У Шаламова она вычитала историю о том, как зеки проводили опыты -
верно ли, если ввести в вену человека несколько пузырьков воздуха, он
вскоре умрет. Проверяли - верно, человек умирал. Маниакальный Ёжик цепкой
хваткой ухватился за новый способ. Шприц в доме имелся. Вошло чуть ли не в
привычку. Перетянет руку выше локтя жгутиком, введет воздух в вену и на
диван - умирать. Hо не умиралось...
Желая уйти искренне и порой предпринимая очень серьезные попытки, она
не только не умирала, но даже не заболевала! До больницы она доигралась
только один раз. Ей было 16. Окончила школу, как жить дальше - не
представляла. И рука привычно потянулась к шприцу. Презрительно не доверяя
больше рассказам Шаламова, она набрала для верности жидкость от тараканов,
мух и комаров. К вечеру запястье бедного Ёжика увеличилось в диаметре на 28
сантиметров, а температура плавно поднялась до 41 градуса. От родителей
руку-гору скрыть не удалось - те в панике схватили окончтельно съёжившуюся
дочку за шиворот и потащили к врачу. Молодой хирург с интересом посмотрел
на безобразную конечность и произнес: "Рожа, наверное..." "Сам ты рожа!" -
обиделся ничего не соображающий Ёжик и погрузился в туман. Пришел в себя он
очень не вовремя: его несчастную руку разрезали, промывали, выкачивали из
нее теплый, перемешанный с кровью гной... Без наркоза. Зачем, мол,
туманному Ёжику наркоз?
А потом была история, окончательно отбившая охоту играть с судьбой.
Ёжик гостил у родственников в Петербурге. Те не смогли проводить ее на
вокзал, зато снабдили трехлитровой банкой черничного варенья.
Hеприспособленный к быту Ёжик на поезд опоздал. Тот тронулся у него на
глазах. От горя и ужаса Ёжик тоже тронулся. Вместо того, чтобы обратиться к
начальнику вокзала и устранить неприятность, Ёжик решил превратить ситуацию
в смертельную.
То есть запрыгнуть в поезд на ходу. Ей удалось попасть га ступеньку
последней двери последнего вагона и ухватиться за поручень. Hо упомянутая
банка с вареньем перетянула Ёжика и он - как представилось в секунду -
полетел под колеса уходящего поезда. Пока Ёжик летел, поезд ушел.
Полежав на рельсах, Ёжик понял, что ждать нечего - не обнимет ему шею
колесо паровоза. Понуро встал, перепачканный вареньем и грязью и тихо икая
от горя, побрел по перрону. Величие трагедии в очередной раз повернулось к
Ёжику задом.

Все это она рассказала мне сама. Мы встретились случайно, уже года два
не работая вместе.
- Ты прекрасно выглядишь! - сказала я.
Это было правдой: Ёжик уже не был несчастной кишкой с глазами. Да и на
Ёжика она теперь мало походила. Ее движения стали мягче, плавнее, в них уже
не было прежней "внезапности" и нервозности.
Она нещадно издевалась над собой прежней. Говорила, что со стыдом
воспоминает свое поведение, что живет реальной жизнью и давно отказалась от
бесплодных мечтаний. А я любовалась ею. Я думала, что ее мучительное и для
нее, и для других прошлое было необходимо и ей, и нам. не могла ни знать,
ни догадываться, к чему судьба готовила нашего Ёжика, так упорно игнорируя
все стремления и просьбы "послать мне смерть в 17 лет". К чему были все эти
терзания? Может быть, таким образом из нее формировалось и вырастало что-то