"Диана Кизис. Последний штрих " - читать интересную книгу автора

лице у меня застыло глупое выражение, свойственное людям, когда они не
знают, как себя вести. Что я должна чувствовать: потрясение? Что мне делать:
рыдать и рвать на себе волосы или сохранять спокойствие? Я же еще не поняла
толком, что случилось, и потому пока не знала, что должно читаться на моем
лице: не хотелось выглядеть бездушной, но и истеричкой я тоже казаться не
хотела.
Мы назвали свои фамилии медсестре, сидевшей в кабинке из
пуленепробиваемого стекла. Нам было велено подождать. Брин вышла на улицу -
хотела попробовать связаться с Заком по сотовому, - а я осталась сидеть в
коридоре и, чтобы хоть чем-то себя занять, стала смотреть на то и дело
распахивавшиеся двери травматологического отделения. Я представила, как
оттуда выходит Сесил, прижимая к голове компресс со льдом. Вторая рука у нее
в гипсе, а на лице - усмешка.
"Я вас напугала? - скажет она, измученная и возбужденная. - Мне ужасно
жаль".
"С ума сошла? - отвечу я. - За что ты извиняешься?"
Когда вернулась Брин, я поделилась с ней своими раздумьями. Затем
испугалась, что мои слова ее расстроят, и извинилась.
- С ума сошла? - сказала она. - За что ты извиняешься?
Нам оставалось только ждать.
Сесил Картер была высокой девушкой и держалась прямо, словно аршин
проглотила. В колледже она предпочитала одежду в стиле выпускниц
манхэттенских частных школ: поношенные хлопчатобумажные брюки, мягкие
рубашки для игры в регби и свитера своих бывших парней. В этом облачении
Сесил можно было принять за кинозвезду. Ее ровные зубы блестели, как
жемчужинки; тело было гибким, однако нельзя сказать, чтобы ее заботили диета
и спорт; а глядя на ее круглую, упругую грудь (она носила полный третий
размер), оставалось только завидовать. Сама Сесил нечасто вспоминала о том,
что у нее, как сказали бы мальчишки-школьники, "потрясная фигура". Ей очень
нравилась музыка восьмидесятых, особенно поп-певец Принц. Услышав любимую
мелодию, она тут же вскакивала и начинала танцевать с той уверенностью,
которая отличает обладателей идеальной фигуры.
Брин Беко являла собой полную противоположность Сесил. Она была до того
миниатюрной, что никто не осмеливался поинтересоваться, какой же у нее рост.
Ее груди напоминали игрушечные чашечки, ножки были маленькими и изящными.
Если Сесил держалась удивительно прямо, то Брин S-образно выгибала спину,
выпячивая округлый зад. Из-за этой привычки в школе ее прозвали "девушкой,
которая так и просит, чтобы ее ущипнули". Свои черные волосы она собирала в
тугой пучок, брови безжалостно выщипывала. Кожа ее была до того бледной, что
при определенном освещении отливала синевой; губы она неизменно красила
темно-красной помадой. Брин напоминала мне русскую поп-звезду. На самом же
деле она была выпускницей иллинойсской школы с юридическим уклоном.
Рассматривая свое отражение в больничном окне с затемненными стеклами,
я вспомнила, как, только-только познакомившись с Брин и Сес, гадала, что
думают люди, когда мы втроем идем по улице. Поп-звезда, кинозвезда, а рядом
с ними трусит простушка, то есть я, и иногда держит одну из звезд под руку.
Я была абсолютно ничем не примечательна: рост - пять футов пять дюймов*,
вес - 120 с небольшим фунтов**, карие глаза и каштановые волосы, которые я
носила распущенными, потому что ничего интереснее придумать не могла. У меня
была кожа смешанного типа, и вообще меня отличал смешанный стиль - я вечно