"Юрий Кларов. Печать и колокол (Рассказы старого антиквара) " - читать интересную книгу автора

Битяговский.
Но царица молчала. И понял Битяговский - смерть.
"Смерть!" - подтвердил колокол.
Битяговский не успел встать с коленей: его опрокинули, сбросили с
крыльца, поволокли...
Колокол умолк. В Углич вновь вернулась тишина.
Обессиленный пономарь вытер рукавом пот со лба и дрожащими от
усталости руками огладил бородёнку. Сел он на бревенчатый настил,
прикрыл глаза - то ли задремал, то ли задумался. Так просидел он час,
а может, больше. Затем тряхнул головой, открыл глаза, огляделся.
Лёгкий ветерок из-за покрытых сосняком холмов пах смолой и
весенней прелью. Голубело небо в кружеве белых облаков. Золотой
запоной на боярском опашне сияло до блеска начищенное руками ангелов
солнце.
Глянул пономарь с колокольни вниз - и не поверил глазам своим. На
дворцовом дворе была обычная будничная суета, словно ничего и не
произошло. Ловкие холопы в холщовых рубахах враспояску разгружали воз
с битой птицей, тявкали почуявшие мясо собаки на псарне, прошла,
высоко неся голову в шитом жемчугом тяжёлом убрусе, боярышня в зелёном
шёлковом летнике и сафьяновых полусапожках на высоких каблуках.
Ни толпы, ни растоптанных трупов, ни отрубленной головы Оськи
Волохова на коленях Василисы... Двор чисто убран, присыпан речным
песком.
Уж не привиделись ли ему убиенный царевич, окровавленные Осип
Волохов, Никита Качалов, Данила Битяговский, ревущая толпа и набатный
гул вот этого колокола?
Господь то ведает. Ему, вездесущему, и разбираться...
Но разбираться в происшедшем привелось не господу, а прибывшим в
Углич по повелению великого государя боярину и князю Василию Шуйскому
да окольничему Андрею Клешнину. Впрочем, особо разбираться им было ни
к чему. Клешнин во всём полагался на князя. А хитрый и осторожный
Шуйский принял решение ещё в Москве. Верны ли слухи, будто царевича
убили люди Годунова, нет ли, а он, Шуйский, гнева Бориса ничем не
вызовет, не ему становиться поперёк дороги всесильному Годунову. Не
время.
Но истину князь был узнать не прочь. Истина могла стать камнем за
пазухой против того же Бориса. Кто знает, как дело со временем
повернётся, кто под кого через год-другой подкорячиваться будет.
Может, он под Бориса, а может, и Борис под него...
Опрошенные оговаривали пономаря. Видел-де он, как царевича
убивали, и криком своим народ в смущение привёл. Он же в набат ударил.
Первый заводчик всей смуты.
Пономаря привели к Шуйскому в приёмные покои царевичёва дворца
под вечер.
Никогда здесь ранее пономарь не был. Огляделся - и оробел.
Красота кругом дивная, будто в сказку попал. Свечи красного воска в
шандалах да канделябрах. На стенах парсуны. В свинцовых решётчатых
переплётах окон - прозрачная, как родниковая вода, слюда, изукрашенная
диковинными картинками. Вдоль стен - лавки на витых золочёных
столбиках. В красном углу под образами - дубовый восьмигранный стол,